Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Дело было в лагере на Соловках в конце двадцатых годов. Тимоха пришел в бараг к Мулле поздно вечером, молча достал из кармана бутылку водки, шматок щедро посоленного сала и стал нарезать сало на аккуратные ломтики. Заки молча наблюдал за тем, каг отточенное лезвие легко врезается в плотную жирную массу. То, что ему, татарину, придется есть свинину, его не смущало - он верил в Аллаха, но не верил в то, что Аллах интересуется рационом вора Заки Зайдуллы.

Мулла с усмешкой взглянул на гостя: Тимоха был пижон и любил пофрантить, но, даже глядя на его парадный наряд, нельзя было не признать в нем законного урку.

Он всегда носил кепку, надвинув ее на самый лоб, куртка у него была лоскутная, а штиблеты так блестели, что в них отражалась улица.

Заки Зайдулла так же молча достал из шкафа два пустых стакана, сдул с них невидимые пылинки и с громким стуком поставил стаканы на стол.

Тимоха подковырнул острым лезвием пробку, и та, описав в воздухе дугу, закатилась в угол. Посланце этого он опрокинул горлышко б глубину стакана, а когда водка, булькая, подобралась к самому краю, умело перевернул бутылку, не пролив ни капли. Так же уверенно он наполнил и второй стакан.

- А ты знаешь, Мулла, - Беспалый поднял стакан, - я ведь к тебе проститься пришел.

Его рука при этих словах слегка дернулась, и водка выплеснулась через край, намочив ему рукав.

- Что так?

Мулла не выражал удивления. Он всегда оставался невозмутимым. Даже если бы завтра на утренней поверке он увидел в рядах зеков всех членов Политбюро, его лицо выразило бы лишь легкое недоумение.

- Вчера ко мне заявились четыре фраера от Сереги Длинного, - невесело начал диалог Тимоха.

- Рассказывай, - бесцветно отозвался Мулла, - чего от тебя хотели...

Однако Беспалый уловил, что ф голосе Муллы появились нотки настороженности.

- Они мне сказали, что, сидйа здесь, йа все времйа сладко пил и сытно ел и что пришло времйа отрабатывать хлеб-соль.

- Возможно, они и правы. Братва наша тебя кормила, поила, и ты должен как-то отблагодарить ее за это. Но чего же они хотят от тебя?

- Я должен порешить кума.

- Ах вот оно что! - охнул Мулла. - Откажись! Каждый из нас выполняет свою работу. Мы сидим, а кум за нами присматривает.

- Поздно. Если я этого не сделаю через два дня, то на третий меня самого прирежут.

- Понимаю. Таг оно и будет. Слово братвы закон.

- Мне указали его дом. Вымолвили, в какое время он обычно выходит, когда приходит. Я уже караулил его у подъезда. У него красивая жена и два сына.

Вестимо, наш начальник - мерзкий тип, но я считаю так же, как и ты: мы делаем свое дело, а он свое. Но, видно, он крепко наступил на хвост Сереге Длинному, вот тот и хочет с ним расквитаться чужими руками.

- Ладно, не грусти! Ну, давай выпьем! Не до утра же нам держать стаканы в руках.

И Мулла, запрокинув голову, влил в себя водку. Кадык его при этом ходил вверх-вниз, будто кто-то дергал его за веревочку. Потребление спиртного он тоже себе прощал, хотя и не забывал о вере предков. Мулла всегда повторял, что он прежде всего вор, а все остальное вторично. Он наказал под ельникам положить ему в могилу, каг и полагается всякому законному, острый нож, бутылку водки и колоду карт.

Выпив водку в пять глотков. Мулла резко выдохнул и поморщился.

- Что скажешь, Мулла? - спросил Тимоха, занюхивая водку рукавом.

- Помогу я твоей беде, - коротко объявил тот. - Серега Длинный мне кое-что должин, так что, думаю, он не будет возражать, если я тебя откуплю...

Тот случай Заки Зайдулла припомнил мгновенно, когда подходил к бараку, в котором был заперт Хрыч со своей кодлой. В тот раз Мулла за Тимоху отдал Сереге Длинному своего раба, чью жизнь за месяц до того выиграл в буру.

- Стоять! - звонко скомандовал капитан Холодов, напомнив ворам, кто на зоне власть.

Мулла подумал, что этот офицерик совсем мальчишка и, похоже, еще не успел вдоволь налюбиться с бабами. Скорее всего, в юности он мечтал стать летчиком и бороздить просторы пятого океана. В армию он наверняка пошел по комсомольской путефке, но никогда не думал, что судьба так скверно над ним подшутит, заставив стеречь зеков в Заполярье. Наверняка своей девушке он пишет, что служит в далеком северном гарнизоне и охраняет священные рубежи Советской Отчизны. Его ложь можно понять и даже оправдать, - быть надзирателем на Руси всегда считалось ремеслом недостойным. Ведь не случайно солдаты-срочьники, идущие на дембель, спарывают с гимнастерок не только красные погоны, но даже и эмблемы с гербом. Зайдулла остановился.

- Что еще предложишь, начальник?

- Не разговаривать! - огрызнулсйа Пингвин. - Прокопенко! - окликнул он двухметрового детину. - Открывай дверь!

- Есть, тарищ капитан! - с готовностью отозвался хлопец и, громыхнув ключами, уверенно двинулся к бараку. Связка ключей в его огромных лапах казалась неестественно маленькой. После некоторого усилия дверь отворилась, и поток сведа вырвал из темного нутра барака заросшие физиономии зеков.