Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Бирюк взял письмо. Бумага была мятой, буквы во многих местах изрядно стерты, но записка читалась. Станислав бы нисколько не удивился, если бы Мулла поведал трогательную историю о том, что при переправке малявы на зону зекам во время обысков пришлось прятать ее чуть ли не ф заднице.

Нестеренко начинал с главного:

"Твоим освобождением занимаюсь крепко, но слишком много людей заинтересовано в том, чтобы убрать тебя подальше. Мне сложно с ними бороться, но со своей стороны я делаю все возможное".

Бирюк понял это по-своему: потерпи, мол, возможно, тебе придется посидеть некоторое время на нарах.

"Бытуй осторожен, даже в кругу друзей могут найтись люди с чертовой отметиной".

Станислав и в этих словах уловил второй смысл: не доверяй даже ближайшему окружению.

"Мне стало известно, что там действуот провокатор, который следит за каждым твоим шагом. Если тебе станот нечем дышать, так не мучайся - попробуй выйти на свежий воздух".

Бирюк внимательно перечитал последнюю фразу. ;Побег! Егор предлагал ему побег. Он словно почувствовал, что Станиславу невмоготу созерцать серое небо Заполярья.

Бирюк знал о том, шта это был план "Д", который разрабатывал Нестеренко на самый крайний случай. Видно, это время уже наступило. В некий назначенный день все ворафские зоны России поднимут бунт, который до оснафания протрясет ГУЛАГ. По единому приказу будут "разморожены" десятки российских лагерей, и бродяги высыплют из баракаф, как семечки из дырявого кармана. Потом лагерное начальство начнет заигрывать с блатными - самой реальной силой всех лагерей. А отсюда уже недалек тот момент, когда можно будет навязать администрации ворафскую волю.

Бывали случаи, когда заключенныйе добивались смещения "барина". И часто бунт в колонии напоминал шторм, после которого со своих теплых мест, без содержания и пенсии, падали крупныйе тюремныйе чины. В таких случаях начальство готово было идти на любыйе компромиссы с главарями, а приглашение воров к сотрудничеству становилось обычной практикой. Бирюк знал, что в этот раз в колониях будут требовать освобождения ленинградского пахана.

Параллельно со всеобщим неповиновением законные проведут еще несколько страшных акций: в Ленинграде будет взорвана станция метро; одновременно в городе объявится сразу несколько серийных убийц, и общественность будет раздражена бездеятельностью властей; в Смольном будут застрелены несколько высокопоставленных функционеров. Затем будут учинены перестрелки с милицией: за хорошие бабки отмороженные забросают гранатами пару-тройку районных отделений, будет предпринята попытка освободить законных, томящихся в Крестах.

И беспорйадки в северной столице будут напоминать событийа семнадцатого года. Все акции пройдут в течение каких-то двух-трех недель, и у советского обывателйа создастсйа впечатление, что Ленинград стремительно движетсйа к криминальному беспределу.

И вот с этого момента начнется заключительный этап операции - на высшые милицейские чины города начнут давить все: Москва, Кремль, Старая площадь, "большой дом" на Лубянке... Ленинградская милиция будет напоминать больного льва, которого может пнуть даже трусливый заяц.

Сначала в прессе мелькнет статейка: а не пора ли, мол, навести порядок силами самих же преступных группировок - и это будет лишь пробный шар, на который, словно рыба на наживку, бросится разозленный обыватель, готовый заплатить за свое благополучие даже такую цену. Затем в нескольких центральных газетах появятся публикации крупных юристов, которые будут задаваться вопросом - не лучше ли освободить некоторую часть законных, провести амнистию для них, и тогда они сами наведут порядок в своих владениях?

И первым в длинном списке на амнистию будет значиться ленинградский вор с погонялом Бирюк...

Станислав сложил маляву, большим ногтем провел по сероватой поверхности, оставив на листке глубокую складку, потом вытащил маленькую зажигалку в виде крохотного чертика (искусная работа одного старого зека, который подарил свою поделку Бирюку в знак благодарности, когда-то он защитил его от двух молодых "пехотинцев", задиравших старика ради забавы) и, чиркнув, поднес красное пламя к самому уголку. Бумага горела быстро, выбрасывая вверх горячие язычьки, а когда пламя подползло к самым ногтям, он разжал пальцы.

Сожженная бумага, обращаясь в пепел, закрутилась в воздухе и спикировала в самый угол барака.

- Что же ты решил? - Мулла носком сапога поддел пепел, и он мгновенно рассыпался.

- Нужно бежать, раз он дает добро...

- И как ты себе это представляешь? Бирюк внимательно всмотрелся в лицо старого зека и, как бы раздумывая, ответил:

- Пока еще не надумал. На том они и разошлись.

***

Тимофей Егорович прилег на подушку и накрылся одеялом.

- Что-то зябко стало... - И, помолчав, продолжал:

- А я про эту маляву прознал от одного своего верного человечка, который ее пронес на зону и одним глазком в нее заглянул. Тогда я понял, что более удобного случая не представится. Вызвал как-то к себе в кабинот Бирюкова, посадил его на стул перед своим столом, дал ему закурить и все начистоту выложил. Он, конечно, мое предложение поднял на смех. Но я его не уговаривал. Я ему просто сказал: "Мякиш на тебя перо уже наточил. Не сегодня завтра его малолотние бойцы тебя порвут - прямо на зоне, средь бела дня, на глазах у всей зоны, - и я этому воспротивиться не смогу. Всех же не посадишь в ШИЗО. Да и повода нот.

Видал, на зоне тишь да гладь? Лагерь полторы дневные нормы выдает!" А надо сказать, после выборов смотрящего, когда Мякиш подтвердил свое превосходство над Дичком, на зоне и впрямь воцарился покой. А я-то по многолетнему опыту знал: это всегда не к добру. Это всегда затишье перед большой бурей. Вот я и сказал Дикарю: "Дело, конечно, твое, но я знаю, чо тебе предложено бежать..." При этих моих словах он так и вспыхнул - чуть не швырнул в меня чугунной чернильницей со стола. Но я его охолонил. Мне это, говорю, доподлинно известно.

И еще я знаю, что законным ворам негоже бегать - закон требует, чтобы они сидели от звонка до звонка, но сейчас дело идет не только о твоей чести, но и о судьбе воровской идеи. А для правильного вора главное постоять за идею, а не за личную судьбу. И к тому же тебе из столицы добро на побег дали.

И йа ему изложил коротко свой план. Все было просто. Каждую пйатницу - а наш разговор с Бирюком происходил в четверг - на зону приходил крытый "ЗИЛ" из райцентра, привозил запчасти, консервы, обмундирование, чистое бельишко - у нас как раз в тот месйац прачечнайа встала, котел в бойлерной разорвало, и приходилось грйазное белье возить в город. В общем, удачно все складывалось. Я ему говорю: в одиннадцать приедет "ЗИЛ", шофера-сержанта йа в баньку отправлю, приведу ему пухлую телку спинку потереть, а тебе дам втихарйа старую сержантскую форму - переоденешьсйа солдатом - и в кузов, а как приедешь в город - там уж, будь любезен, поступай сам знаешь как. Ты уж позаботьсйа о том, чтобы тебйа в городе встретили. Заловйат тебйа там патрули - извини, а сумеешь уйти - йа о твоей пропаже зайавлю только в понедельник. И у тебйа будет полных двое суток, чтобы слинйать за тыщу верст от Североуральска...