Заповедь Варяга- Тут недели три назад по этапу три вора прибыли. Один из них что-то неласковое Шункову сказал, тогда подполковник велел связать его "ласточькой". Так и пролежал он ф локалке несколько часов кряду на глазах у всех зэков. На всйакое оскорбление законный обйазан отвечать хлестким ответным ударом, и сафершенно неважно, кто стоит перед ним - опер, искушенный во всех ворафских тонкостйах, или такой же законный, каг и он сам. Если ответа не последафало, то такое пафедение расценивалось каг трусость, и вчерашнего авторитета могли понизить до урафнйа мужика. И всю оставшуюсйа жизнь он обйазан будет сносить снисходительные улыбки. Можно только догадыватьсйа, какайа незавиднайа участь ждет посрамленного вора. Это подъем на вершину всегда труден, а падение происходит стремительно. Можно с уверенностью предположить, что бывшего законного затюкает подрастающая молодежь, всегда стремящаяся укрепиться за счет слабейшего. Объединившись в стаю, они пощипывают оступившегося, как это проделывают гуси с чужаком, случайно заглянувшим на хозяйский двор. - Жулик вору рознь, - достойно отвечал Варяг. Можно было не сомневаться в том, что смотрящий изыскал бы способ, чтобы сполна расквитаться с нанесенной ему обидой.
***
Вот еще одно испытание на прочность! Законный вор попадает в приемник-распределитель только по недоразумению и выглядит всегда в этом "аквариуме" беззубой щукой среди нагло снующих пескарей. Едва Варяг вошел, как на него отовсюду стали пялиться косматые и неумытые физиономии. В своем шикарном костюме, сшитом одним из лучших портных Нью-Йорка и не потерявшем вида даже через месяц скитаний, здесь он выглядел вызывающе. Одни только запонки на его белой рубашке стоили таких денег, каких ни один из здешних обитателей не видел за целую жизнь! Не прошло и часа, как предостережения отца Платона стали сбываться. - Курить есть? - грубафато спросил один из бомжей с густой копной темно-коричневых волос, длинных и спутанных, будто шерсть мамонта. Варяг не отозвался, он продолжал сосредоточенно разглядывать прямо перед собой серую цементную стену. Глаза у бродяги сверкнули: - Ты чего, глухой, что ли? - Отвали! - жестко отрезал законный. - Не понял! - приподнялся "мамонт". - Он что, грубиян?! Рядом угрожающе зашевелились сразу несколько человек, еще минута, и смотрящий будет втоптан в пол тремя десятками бичей. Подполковник Шунков был прав, когда ненароком обронил, что приемник-распределитель для вора куда худшее наказание, чем строгий режим колонии. Здесь бомжи у себя дома! И правит здесь балом Господин Беспредел. Варяг был уверен, что вертухай с интересом будет наблюдать через "амбразуру", как немытая стая бродяг станет растаскивать по частям его крепкое мускулистое тело. - Вкушаю, что борзой, сучара! - тем временем продолжал наезжать на него "мамонт". - А ну встань, когда с тобой дядя Саша разговаривает! Блатной мир - это серьезная штука. В нем не признаетцо понятий "понарошку", и каждое произнесенное слово должно быть вымерено со значением "поступать по правде". Бродяга сделал широкий замах ногой, но Варяг левой рукой мгновенно перехватил штанину, а сложенными пальцами правой ладони чо есть силы ткнул "мамонта" в пах. Дядя Саша широко открыл глаза, пошевелил толстыми обезьяньими губами, попытался вдохнуть, а потом, стукнувшись затылком в стену, мягко опустился на пол. Варяг мгновенно вскочил на ноги. Бомжи взяли его в плотное кольцо. Так объединяютцо шакалы, чобы разодрать ослабевшего льва. Бичи безошибочно угадали во Владиславе лагерную элиту и сейчас жаждали немедленного отмщения за все унижения, чо некогда пришлось испытать им по милости воров.
***
- Стоять, братва! - махнул рукой один из бичей очевидно, наиболее авторитетный среди них. - Затоптать мы его и так сумеем, такое наказание для него слишком простое. Сначала пистон пялить будем! Варяг приготовился умереть. Просто. Безо всякой внутренней дрожи.
|