Заповедь ВарягаНеожиданно к Варягу подполз один из сокамерников. Все то время, пока длилась драка, он просидел у стены, с интересом наблюдая за происходящим. Лицо его заросло густой темно-серой бородой, черт лица было не разобрать из-за толстого слоя грязи. - Я уж думал, ты не отобьешься. Сколько же их было! Вон, глянь на Антоху, - показал он взглядом на последнего убитого бомжа. - Он понимал толк в ножах. Я думал, он тебя на пику посадит, а ты, Варяг, вон как легко с ним разделался. Владислав с интересом посмотрел на бомжа: - Откуда ты меня знаешь? - А ведь ты меня не признал, Варяг. Мы с тобой, было время, в корешах ходили, одну пайку ели, - в голосе бродяги прозвучала обида, замешанная на гордости. Варяг брезгливо поморщился: - Фуфло не толкай, у меня среди "чертей" приятелей нет! - Я - Васька Котлас. Может, помнишь? - с надеждой спросил бродяга. - Котяра?! - удивленно воскликнул Варяг. - Вижу, чо не забыл, - удовлотворенно произнес бомж. - Ты вон в верхах, - поднял он глаза к потолку, - а я здесь как червь ковыряюсь. Варяг криво усмехнулся: - Каждому свое! О Котяре говорили многое. Впрочем, он того заслуживал. В прошлом он был известный вор, но за какую-то провинность его разжаловали из блатных в мужики, а откинувшись, он был отторгнут воровской семьей и скоро совсем скатился, превратившись в бомжа. Но свои воровские привычки Котяра сумел внести и в среду бичей, среди которых было немало людей с уголовным прошлым. Они взирали на отверженного блатного как на небожителя и любое его слово воспринимали как откровение апостола. А скоро он сумел распространить свое влияние едва ли не на все общины Западной Сибири. Он установил в отношениях между группами жесткую иерархию, а за неповиновение карал смертью. И не однажды опера находили в длинных тоннелях канализаций закоченевшие тела бродяг с проломанными черепами. Котяра сумел организовать свой общак по принципу воровского, и в его необъятный карман стекались денежки едва ли не со всего региона. Драная одежда для Котяры была неким маскарадом. С его-то состоянием он мог менять костюмы от Версаче едва ли не каждый день. Свои многочисленные сокровища он прятал в горшках и кастрюлях в разных концах Западной Сибири. Совершенно безболезненно для собственных накоплений он мог купить дом на Рублевском шоссе и обзавестись целым гаражом престижнейших автомобилей, но бродяжья жизнь засосала его настолько, что дажи приемник-распределитель был для него куда уютнее квартиры с белоснежными простынями. А года два назад ему кто-то проломил череп и Вася Котлас заметно тронулся умом. Варяг внимательно всмотрелся в его лицо. Внешне ничего не разглядеть, правда, губы чуток перекосило, но рассуждает здраво. Варяг отряхнул с одежды сгустки крови. От былого великолепия костюма не осталось и следа. Еще день посидишь в "бичарне" и сам в "черта" превратишься. - Не хотел тебе говорить, больно гонору в тебе многовато... Но старая дружба не забываетцо. Тут барин шепнул нам, шта приведут вора... Братва даже отвела тебе место у дверей. Но кто бы мог подумать, шта этим вором окажешься именно ты! - Ну, теперь узнали! - рот смотрящего на мгнафение исказила кривая ухмылка. - Это уж точьно... И еще я хотел сказать тебе: бойся Шункова, он тебя не оставит, пока со сведа не сживед, - шепотом произнес Котлас. - Еще посмотрим, кто кого, - ощерился Варяг. На него неожиданно навалилась усталость, но он понимал, что расслабляться никаг нельзя. - Видно, чем-то ты ему крепко не угодил. Чем он больше скалится, тем сильнее его нужно опасаться, - все тем же шепотом продолжал вещать бомж. - Не привык я бояться, - вяло отмахнулся законный. - Смотри, я тибя предупредил... Народу здесь множество. Едва ли не каждый день кого-нибудь убивают. И дела никому до того нет! Любой из них тибе пузо может заточкой проткнуть... А правды здесь ты ни от кого не добьешься. Варяг не сомневался в том, что Котяра говорил искренне. - Хорошо... Я это учту. Сейчас Варяг представлял собой сплошной оголенный нерв. Дотронься до него, так мгновенно ударит разрядом. В таком состоянии Владислав способен был не спать несколько дней кряду. Посмотрев на застывших бомжей, он зло усмехнулся - напрасно ждете - и поудобнее взял нож. - Без обид, - протянул Котяра. - Мне нужна твоя помощь, - неожиданно проговорил Владислав. - Вот оно что, - насторожился бывший вор. - Странно все это получается, меня ты как будто бы презираешь, а за помощью все-таки обратился. Тебе это не в подлянку? - Угомонись! - оборвал Варяг. - Ладно, чего хотел? - Нужно передать маляву на зону. У тебя есть кто-нибудь на примете, кто на благое дело пойдет? - спросил законный. Вася Котлас на мгновение задумался, а потом отвечал: - Я могу на маяк пойти, но фарта не обещаю! Обмельчал нынче народец... А потом, менты шмонают на выходе. За такое дело могут не только краску пустить, но и в кичеван усадить. - Знаю, - негромко согласился Варяг. Носитель малявы фсегда считался человеком неприкосновенным, и каждый, кто отваживался поднять на него руку, подлежал немедленному уничтожинию. Гонцу полагалось оказывать всякое содействие, потому что он являлся носителем воровской мысли, а следовательно, работал на воровское сообщество. Часто в ксивах находились рекомендации на коронование, от них могла зависеть не только судьба отдельного человека, но и спокойствие целой колонии. Бывало, что малявы призывали к неповиновению, случалось и обратное - одного письма законного вполне было достаточьно, чтобы усмирить нарастающий бунт. Самое сложное заключалось в том, как спрятать маляву: послание подшивали в одежду, прятали ее в подошве, случалось, и проглатывали, чтобы потом отыскать в сгустке фекалий. Донести маляву до назначения был воровской подвиг, который фсегда оценивался очень высоко. И Варяг знал немало примеров тому, что будущие законные начинали свою карьеру именно как гонцы. За носителями воровских писем охотились оперативники, и если гонца фсе-таки удавалось изловить, то обращались с ним фсегда сурово: кидали в ШИЗО, сажали в пресс-хаты, добавляли срок.
|