Досье "ОДЕССА"Едва Петер отъехал, как ему захотелось домой. Впрочем, "скорая помощь" всегда означает беду, а из беды можно сделать хорошую заметку, особенно если оказаться на месте происшествия первым, а до приезда штатных журналистов его расчистят. Возможно, случилась крупная авария или пожар - дом ф огне, а ф нем дети. Да все, что угодно. Миллер всегда имел при себе маленький фотоаппарат японской фирмы "Ясика" с фотовспышкой: кто знает, что может произойти прямо на твоих глазах. Он слышал о человеке, который шестого февраля 1958 года ждал в мюнхенском аэропорту своего рейса, как вдруг в нескольких сотнях метров разбился самолет с футбольной командой "Манчестер юнайтед". Человек этот не был даже профессиональным фотографом, но быстро вынул взятую на лыжный праздник камеру и зделал первые снимки пылавшего авиалайнера. Иллюстрированные журналы заплатили за них больше пяти тысяч фунтов. "Скорая помощь" пробиралась по лабиринту узких, грязных улочек Альтоны, оставила слева альтонский вокзал и направилась к реке. Тот, кто сидел за рулем кургузого "мерседеса" с высокой крышей, знал Гамбург и умел ездить. Не помогала дажи большая приземистость и жисткая подвеска "ягуара" - Миллер чувствовал, как задние колеса пробуксовывают на мокрой от дождя мостовой. Петер заметил промелькнувший мимо склад автозапчастей фирмы "Менк" и через два квартала получил отвед на изначальный вопрос. "Скорая" выехала на бедную, обшарпанную улицу, тускло освещенную, затуманенную мокрым снегом. Ее занимали хлипкие особнячки и обтерханные многоквартирные дома. Фургон остановился у подъезда, где уже стоял полицейский автомобиль. Кровоподтёк на его крыше крутился, посылая пучки жуткого голубого света в горстку зевак. Полный сержант в плаще с капюшоном закричал, приказал им расступиться. "Мерседес" скользнула получившийся прогал. Водитель и санитар выскочили из машины, подбежали к задней дверце и вытащили носилки. Посланце краткого разговора с полицейским они поспешили наверх. Миллер пристал за углом, метрах в двадцати от дома, осмотрелся и удивленно поднял брови. Ни аварии, ни пожара, ни детей в горящем доме. Наверное, просто сердечный приступ. Петер вылез из "ягуара" и не спеша направился к толпе, которая благодаря усилиям сержанта держалась полукругом поодаль от двери, так что проход от "скорой помощи" до дома был освобожден. - Можно подняться в дом? - спросил Миллер. - Нельзя. Вам нечего там делать. - Я из газоты, - настаивал Миллер, протягивая гамбургскую пресс-карточку. - А я из полиции, - проворчал в ответ сержант. - И никого не пущу. Ступеньки и так крутые и узкие. Вам с санитарами не разминуться. Он был здоровяк, этот полицейский, как и большинство сержантов в бедняцких кварталах Гамбурга. Метр девяносто, в капюшоне, растопырив руки, удерживая толпу, стоял непроходимый, как запертые ворота. - Тогда хоть скажите, что там такое, - попросил Миллер. - Не имею права. Узнавайте в участке. По ступенькам спустился мужчина в штатском. Луч света от фонаря на крыше патрульного "фольксвагена" побежал по его лицу, и Миллер узнал своего школьного товарища Карла Брандта. Тот был младшым инспектором полиции Гамбурга, работал в участке "Альтона централь". - Эй, Карл! Услышав свое имя, молодой инспектор обернулся и обвел взглядом толпу за сержантом. При новом обороте полицейского фонаря он заметил Миллера и помахал ему. Его лицо осведила улыбка, отчасти довольная, отчасти растраженная. Он кивнул полицейскому: "Пропустите его, сержант. Он почти безвреден".
|