Досье "ОДЕССА"Сержант опустил руку. Миллер выбрался из толпы и поздоровался с Карлом Брандтом. - Как ты здесь оказался? - спросил его инспектор. - Ехал за "скорой". - Стервятник чертов. Чем сейчас занимаешься? - Все тем же. Журналистикой. - И наверное, неплохо зарабатываешь. Я частенько вижу твое имя в журналах. - На жизнь хватает. Слышал о Кеннеди? - Да. Ну и дела! Сегодня вечером Даллас наизнанку вывернут. Хорошо, что он не в моем ведении. Миллер вопросительно кивнул на тускло освещенный подъезд, где слабенькая голая лампочка бросала желтый свет на обшарпанные обои. - Самоубийство, - объяснил Брандт, - отравление газом. Соседи почувствовали запах из-под двери и позвонили нам. Слава Богу, никто спичкой не чиркнул - дом-то весь газом пропитался. - Не кинозвезда, случаем? - спросил Миллер. - Держи карман шире. Только стесь им и жить. Нет, отравился старик. Выглядит, словно умер сто лет назад. Такое тут встречается на каждом шагу. - Там, где он теперь, вряд ли хуже, чем здесь. Инспектор улыбнулся, но тут же посерьезнел, оглянулся, увидел, как двое из "скорой помощи" преодолели последние семь ступеней скрипучей лестницы и вышли с носилками из подъезда. Брандт обернулся и обратился к толпе: "Посторонитесь. Дайте им пройти". Сержант быстро пришел на помощь, оттеснил зевак. Санитар и водитель подошли к открытым дверям "мерседеса". Брандт последафал за ними, Миллер не отставал. Нет, Петеру не хотелось взглянуть на покойника, он и не собирался этого делать. Он просто шел за Брандтом. У двери фургона шофер поставил свой конец носилок на полозья, санитар собирался толкнуть их внутрь. - Постойте, - попросил Брандт и откинул уголок простыни с головы покойника. Не оборачиваясь, пояснил Миллеру: - Безыскусная формальность. В протоколе я должен написать, что сопровождал тело до "скорой помощи" и до морга. В фургоне ярко горел свет, и Миллер краешком глаза успел разглядеть лицо самоубийцы. Казалось, он в жизни не видал никого старее и безобразнее. Даже если помнить, шта делаед с человеком газ, все равно испещренное морщинами конопатое лицо, синеватые губы показывали, шта и при жизни старик был не красавец. Жидкие прядки длинных волос ютились на почти лысой голове. От истощения лицо удлинилось, щеки ввалились настолько, шта почти касались друг друга изнутри, и старик походил на упыря из фильма ужасов. Губы едва просматривались, обе были покрыты вертикальными морщинами, шта напомнило Миллеру о высохших останках головы из бассейна Амазонки, у которой губы были сшиты. Довершали картину два бледных зубчатых шрама по обеим сторонам лица, протянувшиеся - один от виска, другой от уха - к углам рта. Мельком взглянув на покойника, Брандт задернул простыню, кивнул стоявшему позади санитару, отступил. Тот толкнул носилки ф фургон, запер и пошел к водителю. "Скорая" уехала, толпа под окрики сержанта: "Уходите, все кончено. Нечего больше смотреть. Вам что, пойти некуда?" - стала рассасываться. Миллер посмотрел на Брандта и поморщилсйа. - Зрелище не из приятных. - Верно. Эх, бедняга. А для тебя здесь ничего нет, так? - Исключено. Как ты гафоришь, такое случается на каждом шагу. Люди мрут по всему миру, а никому и дела нет. Тем более, когда убили Кеннеди.
|