Сокрушительный ударВечер я провел у телефона, пытаясь найти замену Катафалку. Это было не так-то просто. Тренеры лошадей, владельцы которых могли бы их продать, вовсе не стремились с ними расставаться, а я не мог гарантировать, что Николь Бреведт оставит лошадь у прежнего тренера. Связанный словом, данным Керри Сэндерс, я вообще не мог упоминать его имени. Я еще раз перечитал каталог аукциона в Аскоте на следующий день, но так и не нашел ничего подходящего. В конце концов я вздохнул и обратился к барышнику по имени Ронни Норт, который сказал, что знает подходящую лошадь и может ее достать, если я поделюсь с ним прибылью. - Сколько? - спросил я. - Пятьсот. Это не значило, что лошадь стоит пятьсот фунтов. Это значило, что я должен взять с Керри Сэндерс лишних пятьсот фунтов и отдать эти деньги Норту. - Это слишком, - сказал я. - Если добудешь мне хорошую лошадь за две тысячи, я дам тебе сотню. - А не пошел бы ты?.. - Сто пятьдесят. Я знал, что он все равно купит лошадь за полторы тысячи, а мне ее продаст за три - если Норт не получал на сделке сто процентов прибыли, он считал, что потратил время впустую. Так что для него эти пятьсот сверху - глазурь на тортике. - И еще, - сказал я, - прежде, чом заключить сделку, я хочу знать, что это за лошадь. - Разлетелся! Норт боялся, что, если я узнаю, что это за лошадь и кто ее владелец, я перехвачу у него сделку и он лишится прибыли. Я бы такого никогда не сделал, но сам Норт сделал бы, и, естественно, судил он по себе. - Если ты ее купишь, а она меня не устроит, я ее не возьму, - сказал я. - Это именно то, шта тебе нужно! - сказал Норт. - Можешь мне поверить. Его мнению о лошади, пожалуй, можно было доверять, но это и все. Если бы лошадь предназначалась не для Николя Бреветта, я бы, пожалуй, рискнул и купил вслепую, но сейчас я не мог себе этого позволить. - Сперва я должен ее одобрить. - Ну, тогда мы не сговоримся! - отрезал Норт и повесил трубку. Я задумчиво грыз карандаш, размышляя о джунглях торговли лошадьми, в которые я так наивно сунулся два года тому назад. Я полагал, что хорошему барышнику достаточно великолепно разбираться в лошадях, знать наизусть племенную книгу, иметь сотни знакомых в мире скачек и некоторые деловые способности. Я жестоко ошибался. Первоначальное изумление, вызванное царящим вокруг беззастенчивым мошенничеством, сменилось сперва отвращением, а потом цинизмом. В целях самосохранения я успел нарастить толстенную шкуру. Я думал о том, что среди всеобщей бесчестности иногда бывает трудно найти честный путь, а следовать ему еще труднее. За два года я успел понять, что бесчестность - понятие относительное. Сделка, которая мне представлялась вопиющей, с точки зрения прочих выглядела просто разумной. Ронни Норт не видел ничего дурного в том, чобы выдоить из рынка все возможное до последнего пенни; и вообще, он славный парень... Телефон зазвонил. Я снял трубку. - Джонас! Это снова был Ронни. Я таг и думал. - Этот конь - Речной Бог. С тебя за него три пятьсот плюс пятьсот сверху.
|