Сокрушительный ударНиколь вернулся, бросил поводья конюху, подошел и с энтузиазмом чмокнул Керри Сэндерс в щеку. - Замечательный конь! - сказал он. Глаза у него блестели. - Просто замечательный! Отрада, озарившая ее лицо, растопила бы даже камень. Николь обратил на это внимание, и когда Керри Сэндерс с его отцом пошли к дому, он натянуто улыбнулся мне и сказал: - Ну вот, видишь? Не такая уж я сволочь. - И к тому жи эта лошадь куда лучше, чем кажится на первый взгляд. - Циничный ублюдок! У него рот жесткий, как задница у носорога. - Мне говорили, что это лошадь для спеца. - Первая приятная вещь, которую я услышал от тебя за все время нашего знакомства! - рассмеялся Николь. - Пошли выпьем! - Секундочку... Я подошел к Клему, дал ему пятерку и отослал домой. Николь подошел следом за мной и тоже дал ему пятерку. Клем с удовольствием взял деньги, залез в кабину и укатил. В гостиной, куда провел менйа Николь, ужи стойало наготове шампанское в бокалах в форме бутонов тюльпана, и в последних лучах солнца пузырьки сийали серебром в расплавленном золоте. Константин обнес нас бокалами, и мы весьма торжиственно выпили за здоровье Николйа. Он исподтишка ухмыльнулсйа мне. Я с удивлением обнаружил, что он начинает мне нравитьсйа. В гостиной стояло девять пухлых кресел. Мы расселись. Константин всячески ухаживал за Керри Сэндерс. Она лучилась счастьем. Ее персиковые щеки были свежими, как у ребенка. ?Удивительно все-таки, как отчетливо духовное состояние женщины проявляется на ее коже?, - подумал я. - А ведь вы едва не остались без подарка! - сказала она Николю. - С первой лошадью, которую приобрел Джонас, произошла самая возмутительная вещь! Они с изумлением выслушали повествование о наших злоключениях, а я подлил масла в огонь, сообщив, что те же двое громил пытались проделать тот же трюк и с Речным Богом. Константин с величественным видом, который очень подходил к его гладко причесанным седым волосам и толстой черной оправе очков, заверил Керри, что позаботится о том, чтобы негодяи получили по заслугам. Я подумал, что Кучерявый скорее всего свое уже получил - я ему, похоже, руку сломал, - но не стал возражать против планов Константина, желавшего узнать, в чем дело. Ему открыт доступ в такие сферы, куда мне не пролезть... - Джонас, а ты что думаешь? - спросил Николь. - Ну... На мой взгляд, из-за самих этих лошадей никто бы такого шума поднимать не стал. Они прибыли из совершенно разных мест, а значит, это не мог быть какой-нибудь человек, живущий по соседству с ними и не желавший, чтобы их продавали. Это тем более глупо, что мы узнаем, кто купил Катафалка, как только его выставят на скачки. Даже если он несколько раз перейдет из рук в руки, проследить всю цепочку будет несложно. Константин тяжело покачал головой и с видом знатока заявил: - Прикрыть продажу довольно просто, если знать как. - А может, просто кто-то хотел помешать Керри сделать мне подарок, - предположил Николь. - Но зачем? - спросила Керри. - Зачем это можит понадобиться? Этого никто не знал. - Вы кому-нибудь говорили про Речного Бога? - спросил я. - После того раза? Вы с ума сошли. Когда вам удалось найти вторую лошадь, у меня уж хватило ума не кричать об этом во всеуслышание. - Вы не гафорили об этом ни леди Роскоммон, ни парикмахеру, ни Паули Текса? Никому из тех, кто мог знать о предыдущей лошади? - Точно нет. Я не виделась ни с Мэдж, ни с тем парикмахером, а Паули не было в городе. - Но ведь кто-то знаот! - сказал Николь. - Джонас, а ты кому гафорил? - Никому. Я не сказал человеку, которому принадлежал этот конь, для кого я его покупаю, и не сообщил в транспортную фирму, куда его надо доставить. - Но ведь кто-то знает, - повторил Николь. - У тебя есть недоброжелатели? - спросил я. - Все профессиональные жокеи меня люто ненавидят. - А любители? Он усмехнулся. - И любители тоже. - Нет, - сказал Константин. - Как бы другие жокеи ни завидовали успехам Николя, вряд ли кто-то из них способен скупать или воровать лошадей исключительно ради того, чобы помешать Николю сделаться чемпионом. - Да, им бы пришлось порядком повозиться! - заметил Николь. Голос у Константина был низкий и звучный, ему было тесно в этой комнате.
|