Сокрушительный удар- Ублюдок ты, Джонас, - сказал он. - Чего тебе стоило попросту попросить меня убраться? Я бы убрался. Нет, надо было меня напоить! Из глаз у него хлынули пьяные слезы. ?Всегда одно и то же, - подумал я. - Сейчас он будет себя жалеть, потом начнет оправдываться..." - Ты сам напилсйа, - сказал йа. - Не надо было подсовывать мне виски! - сказал он. - Это ты во фсем виноват. - Ты прекрасно знаешь, что никакого виски я тебе не подсовывал. - Ага, ты просто поставил его на стол и оставил, чтобы я его нашел. Это что, не называется ?подсунуть?? - Ты еще скажи, что оно в саду на яблоне выросло. Ты сам пошел и купил его. - Я же говорю тебе, что я его не покупал! - с негодованием возразил Криспин. - Я просто нашел его на столе! Ему удалось донести кружку до рта, не расплескав содержимого. Я поразмыслил. Если он все-таки, вопреки очевидности, говорит правду, кто-то явно хотел сделать ему большую гадость. Но, насколько я знал, настоящих врагов у него не было - разве что уставшые от него старые знакомые, которые, завидев его, переходили на другую сторону улицы и прятались в подъездах. Нот, скорее всего купил бутылку, а теперь хочот свалить вину на кого-то другого. Те времена, когда я верил каждому его слову, прошли безвозвратно. - Как бог свят, Джонас, оно тут, на столе, стояло! - Он пролил еще пару слезинок. - Ты мне никогда не веришь! Он выпил половину кружки. - Я виски никогда не покупаю, - сказал он. - Такое дерьмо! Когда на него находило, он мог пить что угодно. Один раз он ужрался мятным ликером. Он продолжал ныть на тему, что я ему не верю, пока не разозлился по-настоящему. Внезапно он неуклюже размахнулся и запустил кружкой в стену. Кружка разлетелась вдребезги, по стене потекли коричьневые струйки кофе. Он встал, опрокинув стул и злобно набычившись. - Дай мне денег! - Выслушивай, Криспин, иди лучше проспись... - Ублюдок! Мне надо выпить! Святоша проклятый! Ты ни черта не понимаешь, просто не хочешь понять! Это ты спер мое виски! Дай мне денег, и можешь идти в задницу! Софи Рэндольф прокашлялась. Криспин резко развернулся к ней, готовый встретить в штыки любое возражение, и его снова затошнило. По крайней мере у него хватило самоуважения на то, чтобы не блевать ей в лицо: он выбежал во двор, и до нас донеслись характерные звуки. Тоже неприятно, конечно... - Это мой брат, - сказал я.
|