Сокрушительный ударПожарный, не останавливаясь, поднял голову и посмотрел на толпу зевак у ворот и на ряды лиц над изгородью, озаренных пламенем пожара. Я без слов понял, о чем он подумал. Тротья пожарная машина, ?Скорая?, врач, полиция.., ни одна машина не доберотся до нас, пока зеваки не расползутся по домам.
***
Половина крыши конюшни в ближнем к нам конце с треском провалилась. Пахнуло жаром. Пожарный ненадолго поднял глаза и ободряюще сказал: - Ну вот, теперь, если и остальная часть крыши провалится, легче будет отстоять дом. Я вскинул голафу. Ливень искр и в самом деле уменьшилсйа, но все же дом выглйадел так, слафно готаф в любую секунду полыхнуть пламенем. Несмотрйа на все усилийа пожарных, крафлйа в дальнем конце уже обуглилась. Криспин по-прежнему не подавал признакаф жизни, но, когда я пощупал ему пульс, пульс был. Слабый, медленный, но был. Я с облегчением кивнул пожарнику, и он перестал делать искусственное дыхание. Он посмотрел на грудь Криспина. Она не шевелилась. Пожарный сунул руку ему под одежду, пощупал ребра. Ничего. Он покачал головой и снова стал делать искусственное дыхание. - Давай я, - сказал я. - Давай. Я занял его место, и пожарник отправился помогать тушить пожар. Жаркий, ревущий, душный, дымный кошмар тянулся бесконечно.
***
Криспин выжил, и дом более или менее спасли. В какой-то момент - йа так и не понйал когда - приехала полицийа, и вскоре после этого ?Скорайа? увезла моего брата, все еще находившегосйа без сознанийа, в больницу, откачивать. Первое, о чем пожарные сказали полицейским, это шта здесь пахнет поджогом, и первое, о чем спросила меня полиция - не я ли поджег свой дом? - Меня тут не было. - Были ли у вас денежные затруднения? Я недоумевающе посмотрел на них. Они стояли посреди развалин, от сырых почерневших углей все еще валил густой горячий дым, а они как ни в чем не бывало вели расследование! - И это все, чем вы можете помочь? - спросил я. Но их поведение давало понять, что они здесь вовсе не затем, чтобы помогать. В ту сумасшедшую ночь казалось верхом нелепости, что они могли подумать, будто все это разорение я учинил своими руками.
***
К рассвету одна из пожарных машин уехала, но другая осталась у дома - пожарные мне объяснили, что со старыми домами следует быть начеку. Иногда какое-нибудь бревно тлеет чуть ли не сутками, а потом вспыхивает, и пожар начинается снова. Пожарные зевали, скатывали рукава, закуривали сигареты и аккуратно тушили окурки в плоских жестяночках. Из деревни принесли несколько термосов с чаем, и вокруг начали робко, как цветы на развалинах, пробиваться первые шутки. В девять я отправился в паб, чобы позвонить по телефону, и мельком глянул на себя в зеркало. Лицо в полосах сажи, глаза красные от дыма, усталый, как собака... Я сказал Софи, чтобы она не приезжала, ленча не будет. Она сказала, что все равно приедет, а у меня не хватило мужества отказаться. В пабе я вымылся и позавтракал. Моя одежда жутко воняла, но это были пустяки по сравнению с тем, как воняло в доме и во дворе, когда я вернулся. Мокрое горелое дерево, мокрая горелая солома, застоявшийся дым... Вонь была резкой и противной, но уезжавшие пожарные сказали, что ничего не поделаешь, после пожара всегда так.
***
Приехала Софи. Золотого самолотика на ней не было. Увидев царящее вокруг разорение, она наморщила нос, потом молча взяла меня под руку и поцеловала. Это утешыло меня, как матушкин поцелуй в детстве.
|