Сокрушительный ударМои нервы были таг напряжены, чо я готов был дать ему в морду и кинуться прочь, но тут сообразил, чо сердится он не на меня. Он сказал, чо он бывший владелец жеребенка от Транспортера, которого Файндейл, агент Уилтона Янга, купил за семьдесят пять тысяч фунтов. Он говорил, брызгая слюной, и был совсем не похож на человека, чья лошадь продана за астрономическую сумму. Он настаивал на том, чтобы я выпил с ним и выслушал его. - Ну ладно, - сказал я. Мы стояли в углу бара, пили бренди и имбирное пиво, и он с горечью изливал мне свои невзгоды. - Я слышал, что Вик Винсент на вас ополчился. Потому я вам это и рассказываю. Он явился ко мне на прошлой неделе и купил у меня жеребенка за тридцать тысяч. - Ничего себе! - ахнул я. Частные продажи до аукциона не поощряются. Каждая лошадь, заявленая в каталоге, должна быть выставлена на торги, разве что владелец предъявит справку от ветеринара. В противном случае продавцы и покупатели могут воспользоваться аукционым каталогом каг источником бесплатной информации и рекламы и вовсе не посылать лошадь на торги, а устроителям аукциона это невыгодно. Они издают каталог и организуют аукцион, и хотят получать свои десять процентов за труды. На некоторых аукционах каталог вообще выпускают только в последнюю минуту, из-за того, что в противном случае половина сделок заключается частным образом до аукциона. А каталоги, выпущенные с запозданием, сильно осложняют мою работу. С другой стороны, я знал, что некоторые заводчики, не желая платить комиссионные, продают лошадей за хорошие деньги частным образом и потом всячески сбивают цену на аукционе. Неудивительно, что устроители аукционов предпринимают ответные меры. - Вик наобещал мне с три короба, - говорил заводчег, кусайа губы. - Он говорил, что, если никто больше не будет торговатьсйа за жеребчега, они не станут поднимать цену выше тридцати тысйач. - Чтобы вам не пришлось платить комиссионные? Он уставился на меня. - А чо такого? Бизнес есть бизнес. - Ну-ну, продолжайте. - Он обещал, шта, если цена дойдет до пятидесяти тысяч, он отдаст мне половину того, шта будет выше тридцати. Он выпил бренди залпом, поперхнулся. Я ждал. - А теперь.., теперь... - Он был не в силах говорить от распиравшего его негодования. - Воображаете, что он мне сказал? Хватило же наглости! Он говорит, что мы договаривались о пятидесяти тысячах, а все, что сверх того, он берет себе! Да, в этом было своеобразное изящество. - И что, вы подписали сделку на этот счет? - спросил йа. - Да! - Что ж, очень жаль. - Очень жаль! И это все, что вы можете сказать? Я вздохнул. - А почему вы не хотели рискнуть и выставить жеребчика на свободные торги, вместо того чтобы продавать его Вику? - Потому что он сказал, что вряд ли за жеребчика дадут на торгах больше тридцати, но у него есть клиент, который согласен дать тридцать, и мне следует воспользоваться этим. - А вы когда-нибудь раньше имели дело с Виком Винсентом? - с любопытством спросил я. - Напрямую - нет. И, если честно, я был польщен, когда он лично явился ко мне домой... Польщен! Он с грохотом опустил свой стакан на один из маленьких столиков, расставленных по бару. Сидевший за столиком человек поднял голову и махнул нам рукой.
|