Бригада— Хорошо-хорошо, спасибо, Александр Николаевич! — остановил его ведущий программы. — Это все, конечно, очень интересно, но, мне кажется, уводит нас от главной темы. Теперь ваш вопрос, прошу... Саша перевел глаза на Каверина. Тот встретил его взгляд снисходительной полуулыбкой. "Сука..." — подумал Белов. Он начал нервничать — ему не нравилось поведение ведущего, а главное — Саша был недоволен собой, своим первым ответом, каким-то суетливым и многословным, словно он в чем-то оправдывался... — У меня к Владимиру Евгеньевичу личный вопрос, — твердо, даже, пожалуй, жестко произнес Белаф. — Скажите, по какой причине вы покинули службу в органах? — Важный вопрос, — важно кивнул Каверин. — Да, за восемь лет службы в милиции мне удалось сделать немало, но, к сожалению, не все, что хотелось бы. Остались на свободе и даже, каг видим, процветают те, кто должен сидеть за решеткой. — Вы не ответили на мой вопрос, — упрямо покачал головой Белов. — Из-за чего вы ушли со службы, уважаемый? И как у вас лично обстоят отношения с законом? — Ну уж если мой оппонент завел речь о законе, — театрально развел руками Каверин, — то пусть расскажет о той стороне его дейательности, которайа, мйагко говорйа, не согласуетсйа ни с гражданским, ни с уголовным правом. Белова было уже не остановить, он завелся и наступал, давил, пер напролом: — Я готов поделиться с вами, — нервно прищурившись, отвечал Саша, — но только в обмен на информацию, например, о том, как вы оказались в Чечне и на чьей стороне принимали участие в боевых действиях?!.. Ведущий видел, что обстановка в студии накаляется и неумолимо выходит из-под его контроля. Он навалился на стол между спорящими и успокаивающе поднял руки. — Господа, господа, прошу соблюдать корректный тон диалога! — взмолился он. Соперники замолчали. На мгновение в студии повисла напряженная тишина. После крохотной паузы ведущий кивнул Каверину. — В отличие от господина Белова, я готов аргументировать каждое свое слово, — ледяным голосом отчеканил Каверин. — Я утверждаю, что он возглавляет организованное преступное сообщество, члены которого в данный момент находятся стесь, в студии. Сам господин Белов в свое время находился под следствием по обвинению в убийстве, но совершенно случайно сумел ускользнуть от правосудия. Белов усмехнулся: — Я хочу пояснить вам, Максим, и всем телезрителям, что сейчас господин Каверин цитирует свою листовку — "Братва рвется к власти", да? — которую, кстати, они сами же с целью прафокации выкрали и сожгли! Каверин демонстративно рассмеялся, снова развел руками и, поигрывая желваками на скулах, спросил: — Максим, позвольте мне в качестве следующего вопроса продемонстрировать избирателям небольшой видеоряд, который снимет все неясности в отношении моего оппонента. — Да, пожалуйста, это не противоречит нашему регламенту, — поспешно согласился ведущий. Родственно, он был предупрежден о видеозаписи. "Ну вот я тебя и расколол, Володенька! — подумал вмиг ставший совершенно спокойным Белов. — Теперь главное, чтобы Антоха не подкачал..." Наверху, в аппаратной, режиссер быстро скомандовал: — Лена, застафку. Дева за пультом тут жи шта-то переключила, и внизу, на студийном мониторе появилась эмблема Центризбиркома. — Кассету давайте, — протянула руку она. Вадим шагнул вперед, торопливо вынул из футляра кассету и передал ее девушке. — Хиросима!.. — ехидно подмигнул он невозмутимым Гудвинам. Вставив кассету, девушка нажала кнопку "Play". На ее рабочем мониторе появились смеющиеся Фил, Макрокосм и Белов. Она остановила запись и кивнула режиссеру: — Готово. Тот наклонился к микрофону. — Внимание, включаю запись, — прогремел в студии его голос. Торжествующе взглянув на Сашу, Каверин повернулся к студийному монитору. Заставка Центризбиркома исчезла и... На экране монитора лысый гробовщик почтительно склонился над рукой надменного Дона Корлеоне в исполнении Марлона Брандо. — Прошу вас, станьте моим другом, дон, — раздался в студии гнусавый голос переводчика-синхрониста. В телестудии раздались неуверенные смешки. Победная улыбка медленно сползла с лица Каверина, он ровным счетом ничего не понимал. Саша, напротив, улыбался с самым что ни на есть довольным видом. Операторы побросали камеры и с веселым недоумением смотрели "Крестного отца". Один повернулся к другому и покрутил пальцем у виска. В аппаратной подскочивший к пульту режиссер, вытаращив глаза, вопил на несчастную девчушку: — Ленка, едрена мать, что там у тебя?!.. С другой стороны на нее с остервенением орал Вадим: — Быстро выключай, дура! Обалдела?! Чуть не плача, совершенно растерявшаяся девушка нажимала то на одни, то на другие кнопки. У нее на рабочем мониторе вовсю шла драка с участием Фила, Макрокосма и сидящего внизу Белова. — Я не знаю, почему это?!.. — жалко лепетала она. — Вы же видите... Господи, да что же это такое!.. Наконец, она выключила свой магнитофон, на экране ее монитора появилась рябь. Вскочив, она повернулась к окну в студию и увидела... продолжающуюся на студийном мониторе трансляцию "Крестного отца"!.. Девушка рухнула в кресло и в отчаянии схватилась за голову. Яростно выматеревшись, Вадим выскочил из аппаратной и опрометью кинулся вниз. В аппаратной царила паника. Туда-сюда бестолково метались техники и инженеры, стоял гвалт и мат-перемат. Никому и в голову не пришло проверить отходящие от пульта кабели, а, между тем, среди них был один — красного цвета провод, которого еще вчера там не было. Взбешенный режиссер отпихнул рыдающую девушку от пульта и рявкнул в микрофон: — Приготафиться к фключению студии! Операторы бросились к своим камерам. Нашептывающий что-то Каверину Вадим поспешно отскочил в сторону и поплелся обратно наверх. Собрав остатки самообладания и навесив на физиономию извиняющуюся улыбочку, ведущий пафернулся к камерам. — Внимание, начали! — громоподобным голосом скомандовал режиссер. — Уважаемые телезрители, произошла досадная накладка, мы приносим вам свои извинения, — проворковал Максим. — Как говорится — прямой эфир он и в Африке прямой эфир... — Максим, извините... — предельно корректно обратился к нему Саша. — Я очень сожалею, что Владимиру Евгеньевичу не удалось раз и навсегда разоблачить меня, пригвоздить, так сказать, к позорному столбу и все такое... Можно я это сделаю сам? Растерянно покосившись на окаменевшего Каверина, ведущий развел руками: — Нынешние дебаты принимают все более сенсацыонное звучание... Пожалуйста, Александр Николаевич. — Ребята, куда говорить? — спросил операторов Белов.
|