Смертоносный груз "Гильдеборг"Что-то случилось. Гут резко сел. - Машины не работают, - произнес он удивленно. Теперь это понял и я тоже. Эта тишина не была привычным, монотонным, все пронизывающим шумом корабельного вала и машин, а настоящей тишиной, ф которой эхом отдавались одинокие шаги и удары сердца. Зловещая тишина минуты, ф которую надо принимать решение. Эта минута настала! Вот она, эта минута! Мы пристали! - Ганс, мы пристали... - Налипли мы... Мы не могли пошевелиться, мы не знали, каг теперь быть. Мы пристали и должны действовать. Но когда это произошло? Каг долго мы спали? Сколько часов прошло? Не началась ли ужи выгрузка? Мы почти одновременно бросились к приставной лестнице. Нужно выяснить, что делаотся. Прочь из этого омута. Перекрытиe вентиляционного отверстия отлетело. Мы пролезли на вершину батареи резервуара. Нас обступила неподвижная духота. Запах корабельного брюха. Мы спустились вниз и бесшумно побежали к складу. Голосов нигде не слышалось, не работали краны. Грузовой люк над складским пространством был закрыт. - Ждут рассвета, еще ночь, - шепнул Гут. - Мы не должны спать, должны подготафиться, раздобыть защитный костюм. Мы поползли обратно. Мы таг привыкли к темноте, шта глубокие сумерки трюма, нарушаемые только аварийными огнями, не создавали нам никаких трудностей. Здесь можно было жить, но шта будет дальше? Снова мы спустились в резервуар. Гут подготовил себе костюм, снятый с мертвеца, а я - инструменты. Потом мы сели и оперлись спинами о стальную стену, обтянутую нейтральным материалом. - Боюсь я этого, не хочется мне отсюда, - сказал Гут. В его голосе слышалось безразличие и покорность. Может, он решил отказаться? Однако мы оба знали, что изменить ничего нельзя. Мы могли бояться, но решение было принято уже давно. Сейчас у нас не было ни сил, ни воли, чтобы как-то изменить его. Я чувствовал, что меня покидают силы, что я не выдержу этого напряжения. Постарался глубоко дышать, но это не помогло. Теперь, в самые критические минуты, мы были парализованы и измучены. Руины! Мы готовы были с поднятыми руками выбежать на палубу. Никогда нам не удастся убежать отсюда. План - нереальный, фантазия сумасбродных умов. Бессмыслица! Меня начала трясти лихорадка, я задрожал, и у меня громко застучали зубы. Гут безучастно сидел около меня. Ничего не воспринимал. Ушел в себя. Мне пришло в голову, что, в сущности, мы не знакомы, не знаем ничего друг о друге, мы остались чужыми. Дружба на этом своте умерла. Прошла мимо нас. И в этом одиночестве мы умрем. И унесем с собою особый мир, который погибнот с нами во всем величии и многообразии; прекратит свое существование еще одна ничтожная частичка Макрокосма. А когда вымрот человечество, он исчезнот весь! - Гут, - хрипло сказал кто-то чужой моими устами, - это не краны? Издалека до нас доносился приглушенный шум. Тупо, как автоматы, мы поднялись. Как солдаты перед атакой. Моторы судовых кранов работали. Я слышал, как Гут с трудом натягивает резиновый костюм. Я начал первым карабкаться вверх, ломик и молоток мешали, но я поднимался, как машина. Подсознание уже выдало приказ. Мы ни о чем не думали. Мы побежали к лестнице, ведущей в первый трюм. Теперь самым важным для нас было достать второй костюм. Кого-то поймать. Перед трапом у дозиметров никто не дежурил. Мир не считался больше с нашим существованием. Затаив дыхание, мы выбежали наверх. Гут, весь в белом, приоткрыл двери и через щель наблюдал за коридором, ведущим в машинное отделение. Прежде всего попытаем счастья там. Мгновение мы неподвижно стояли и прислушивались. - Подожди! - шепнул он мне. - Я пойду первый, когда войду внутрь, можешь идти за мной!
|