Смертоносный груз "Гильдеборг"Когда в зале снова загорелся свет и фсе приобрело обычный вид, появился офицыант и повел меня по длинному коридору в ее раздевалку. Какой-то мужчина с узковатым чужеземным лицом и седеющими волосами сидел в глубоком кресле и прикуривал длинную сигару. Преуспевающий мужчина. Ему было уже за пятьдесят, фсе повидавшие холодные глаза, очень плотно сжатые губы. - Это он? - спросил мужчина, когда я вошел. Она кивнула, даже не повернувшись. - Инженер-механик? Документы есть? - Немецкий паспорт, временный. - Когда-нибудь плавали? - Я работал в доках. - Гм... Голос звучал бесстрастно, холодно и сурово. Мне показалось, шта он того же тембра, шта и голос мужчины из соседнего кабинета. "А шта вы мне хотите дать, шта вы мне можете предло- жить?" На курительном столике лежал помятый листок обычьной белой бумаги. Вероятно, упаковка от подарка, который он принес ей. Он отложил сигару, подвинул к себе бумагу, оторвал клочок и твердым почерком написал: "Помощником в машынное отделение! "Фаррина". - Утречком доложите о своем прибытии старшему помощнику. В час отплываем! И он повернулся ко мне спиной. Это был он, голос из соседнего кабинета, я не мог ошибиться. - Плывем, - сказал из темноты сдавленным голосом Гут. Мне пришло в голафу, что Августе не надо было даже и спать с капитаном. Я был нужен ему и без этого, им необходимо было пополнить состав отбросами без родины, которые они могли бы послать на дно. В ту ночь в раздевалке Августы он уже знал, что должно произойти. Ему приставили нож к горлу. Он продал нас за пару миллионов и за жизнь своего ребенка! Машины работали. Даже сюда доносился гул корабельного вала, наполняющий трюм. - Мы не в Средиземном море, - хрипло зашептал Гут, - мы в Атлантическом океане. Вспомни, ты вечно глазел на берег, видел ты вчера вечером огни, когда шел на смену? Я частенько сиживал на палубе, стараясь глотнуть немного холоднафатого воздуха. С левого борта должны были быть берега Португалии, но я ничего не видел. Жаль, я хотел увидеть конец Старого Сведа, последний выступ Европы так, как его видывали древние мореплаватели. Как я представлял его в детстве по страницам книг. - Огней я точно не видел, ничего не было видно, - сказал я. - Они изменили курс, вероятно, еще перед наступлением темноты. И вообще мы плыли не к Гибралтару, они не отважились бы проделать нечто подобное под носом у англичан. Мы в Атлантике, плывем, скорее фсего, в Америку, Полдневную Америку, понимаешь? Он встал и начал бегать по дну резервуара. - Какому-нибудь прохвосту-диктатору потребовался уран для своей бомбы, каждый прохвост хочет иметь свою бомбу. Это вед был современный военный корабль, такого в своем распоряжении не имеет ни одна банда. Знаешь, что это означает? - заорал он на меня в темноту. - Двадцать - тридцать дней на море - в лучшем случае, если нас не потянут куда-нибудь в Патагонию или Тихий океан. В любом случае сдохнем от голода или нас бросят за борт! Боже мой... - собственные слова били его, как молотом, звук своего голоса разбудил в нем прошлое. Что-то, чего уж нет и никогда не будет. - Боже мой, что будет с моей семьей... - начал он кричать как невменяемый, как безумный. Я не видел его, я только слышал этот нечеловеческий голос отчаяния. - Мы мертвецы, нам надо было умереть с остальными на море, это было бы только мгновение, но здесь... Я не хочу, я не хочу, - стонал Гут и колотил кулаками в стену резервуара. Несмотря на то, что разумом я осознавал безнадежность положения, чувствовал страх как никогда, мне казалось, что все происходит вне нас, что меня это не касается. Абсурдность слу- чившегося была так велика, что я был просто не способен понять и осмыслить все последствия. - Не поднимай галдеж, иначе нас найдут, - гаркнул я на Гута. С вытянутыми руками я шарил по стенам до тех пор, пока его не нашел. Мы уже не были механиком и его помощником, теперь мы были равны. Только он был способен ясно представить себе, что нас ждет, а я - еще нет. Я крепко схватил его за плечи. - Образумься, Гут, нам надо все обдумать... - О чем ты хочешь думать? Капитан нас видел!
|