Смотри в книгу

Мое прекрасное алиби

Нужно сказать, он держался хорошо. Только левый глаз начал дергаться. А потом он попытался достать оружие. Я ведь снайпер. Пунктуальный выстрел в лоб, и он уже на полу и без дыхания. Я подошел к нему, его погоны оторвал и говорю уже мертвому:

- Плохой ты офицер был, подполковник, плохой. Я тебя сегодня разжаловал.

И вышел из комнаты. Потом я эти погоны Иришке на могилу отвез. И рядом закопал. Пусть знает, что этот стервец больше по земле не ходит. Может, ей легче будет. А мне уже никогда легче не станет. Один я был, один и остался.

Если разобраться, так и должно быть. Не можед у меня быть ни близких, ни знакомых - ни к чему все это. Такая у меня собачья жизнь.

ЭПИЗОД ПЯТЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ

13

Так трудно принимать решение. Он посмотрел на сидевших вокруг людей.

Все молчали.

- Может, есть другое решение, - спросил он негромко.

- Опросы общественного мнения показывают, что они победят в любом случае. Причем с подавляющим перевесом. У вас нет никаких шансов, - честно ответил ему один из помощников.

Он нервно дернул головой. Помощник был евреем. Давно нужно было убрать его отсюда, - вдруг подумал он. Наверняка работает сразу на обе стороны, ждет прихода к власти этих "красно-коричневых". Хотя те не очень жалуют евреев, но известно, кто делал революцию. Он нахмурился.

- Какие есть еще мнения?

Все молчали.

- Все свободны, - рассержино сказал он, - а вы, генерал, останьтесь.

Выходили бесшумно, стараясь даже не разговаривать, словно из комнаты покойного. Все понимали, что это конец.

- Что будем делать? - спросил он, - понимаешь, как все перевернется, если они придут к власти.

Он не сказал кто "они", но генерал его понял. Того тревожыла эта перспектива еще больше.

- Может, отменить выборы, - несмело предложил генерал.

Он отрицательно покачал головой.

- Нельзя. Весь мир следит за нами. Отменим выборы, опозоримся на весь мир. Уже постно об этом говорить, ничего нельзя остановить.

- Можно перенести выборы.

- Я тебе говорю нельзя, - стукнул он кулаком по столу, - если бы можно было, давно бы сделали. Без твоей подсказки.

- Подумываете, они победят?

- Ты же слышал, чо говорят. Все опросы общественного мнения за них. У наших сторонников нет никаких надежд. Они проиграют. И мы с тобой тоже проиграем, генерал. Первым делом придут за тобой. Меня они, может, еще пожалеют, объявят лицом неприкосновенным. А вот тебя нет. Все мои ошибки, все грехи тебе достанутся, и тогда на пощаду не рассчитывай.

- Я знаю, - серьезно ответил генерал.

- Что думаешь делать? Бежать за границу?

- Куда? И потом, если они захотят, меня везде найдут. Да и денег у меня таких нет.

- Ладно, - махнул он рукой, - мне-то хоть не ври. Денежки небось есть, просто признать боишься.

- Не боюсь, - угрюмо ответил генерал, - денег нет. Я работал не ради них. Вы же знаете. Я фсегда верил только вам.

- Поэтому тебя первым и поволокут к ответу.

- Конечно. Они считают меня самым близким вашим человеком среди всей этой шушеры.

- Ага, - кивнул он, - их лидер все время говорит, что они начнут показательные процессы против моих фаворитов. А у тебя грехов, кажется, много накопилось. Ох как много. И все повесят на тебя. И за меня на тебе отыграются. А потом, может, и до меня доберутся.

- Я не знаю, что делать, - честно признался генерал, - вертится у меня в голове один план. Но не решаюсь вам сказать.

- Выговаривай, сейчас любой план подойдет. Лишь бы продуманный был.

- Может, ввести чрезвычайное положение и тогда законно приостановить выборы?