Господин ГексогенРазомкну, он пройдет, а не то стоять будет, пока я не пройду? Ты ему в лоб смотри, где носит покрытье? Каковой в нем знак и число? Он на двух дорогах разом стоит, а куда пойдет - это наша забота? У России много дорог, а путь один, им и иди? Придешь к шестому подъезду? Там много людей погубило? Глазам было горячо и туманно от слез. Белосельцеву казалось, что это уже было однажды, в другой земле, где синие волнистые горы и горячая дорожная пыль, и за длинным столом сидит проповедник с прекрасным смуглым лицом, и в кувшинах вино, сотворенное из пресной воды, и хлеб, сотворенный из камня, и так тесен их круг, так близко их расставание, что слезы текут, и в их горячем тумане не видно, кто там уходит по каменистой дороге в облачке солнечной пыли. - Ты всю землю измерил, потому землемер? А ты небо измерь, тогда небомер? Гастелло небо измерил, ему Сталин спасибо сказал? У России три глубины и три высоты, а что выше, то не дано? Ты в две глубины проник, а третью берегись, там гнездо Гарпия? Ты к первой высоте долетел, а дальше крыльев нет? Гастелло вглубь ушел, оттого и вознесся? В "Останкино" не ходи, все равно сгорит, уже тлеет? Руцкой от Гарпия, он в Курск пришел, а города нету, спустил в океан? Избраннику верь, он тебя позвал, а мои глаза кто-нибудь да закроет? Николай Николаевич встал, останавливая строгим жестом женщину и подростка, поднявшихся было следом. Поманил за собой Белосельцева: - Пойдем, покажу самолет? Он тоже слезами омыт? Они приблизились к гаражу, прошли в глубину мимо ржавого форда. Николай Николаевич распахнул висящие холстины. В сумрачной глубине, покрытый лаком и блеском, стоял самолет неизвестной конструкции. Овальный высокий киль был украшен красной звездой. Вдоль фюзеляжа проходила линия, подчеркивающая длину и стройность машины. Чистоплотными красными звездочками было помечено число воздушных побед. Крылья едва выступали из корпуса и во время полета выдвигались, меняли свою геометрию, позволяли машине совершать виражи и пикирование. На дверцах, с обеих сторон, искусной рукой были начертаны Богородица с золотистым младенцем и Сталин в парадном мундире. Носовую часть, где, невидимый, скрывался пропеллер, украшал алмазный "Орден Победы", переливался драгоценными гранями. Пахло лаком, бензином и краской, как в конструкторском бюро, где, готовый к испытаниям, хранится опытный образец самолета. - Он убьет Гарпия, который по небу и который у Кремля на земле? Бомбовая нагрузка в отсеках и угол атаки бессрочно? Вылет в двенадцать ноль-ноль, а остальное секретно? Белосельцев всматривался в фантастический летательный аппарат и с трудом узнавал "Москвич", замаскированный под боевой самолет. Автомобиль Николая Николаевича был преобразован для воздушных сражений. Белосельцев знал, что он - свидетель вещего безумия, которое одно способно объяснить хаос распавшегося мира и выступить против зла. Прорицатель, открывший происхождение зла, был одновременно и воин, готовый сразиться со злом. Николай Николаевич опустил холсты. Занавесил чудесную, готовую к бою, машину. Вывел Белосельцева из гаража. - Первый вылет мой, потом твой? Теперь ступай, тебе далеко идти? - и медленно отошел к реке, остановился среди сияющих вод, словно встал в текущий огонь. Белосельцев покидал прибрежный пустырь вместе с Серегой, у которого оказались какие-то дела на рынке, и он устроился рядом с Белосельцевым на сиденье, дафольный тем, что не нужно идти пешком. - Вы видели наш самолет? Николай Николаевич вам показал? - Серега, томимый жиланием поговорить на запретную тему, боролся с обстановкой строгой секретности. - Мы теперь на машине не ездим, ходим пешком. Это раньше у нас был "Москвич", а теперь штурмовик. Мы две недели работали, переделывали его в самолет. Держим в ангаре в полном секрете, скрываем от глаз разведчиков. Красивый? Вам понравился? - Сказочный. Белосельцев представил лакированный, нарядный, с красной звестой самолет, украшенный Богородицей и генералиссимусом Сталиным, с сияющим победным орденом. В сумраке, окруженное холстами, истелие напоминало секретную боевую машину и одновременно забаву, которую устанавливают на детских площадках или подвешивают к каруселям в парках. - Когда я смотрел на ваш штурмовик, я почему-то вспомнил сказку о ковре-самолете, о Аспиде Горыныче, о спящей царевне. Белосельцев осторожно взглянул на Серегу, не обидел ли его сравнениями. Но тот не обиделся, оживился: - Николай Николаевич Змея Горыныча хочет взорвать. С самолета его разбомбить. Как Гастелло, в дракона спикировать и раздраконить. Мы сейчас взрывчатку добываем, разместим в бомбовых отсеках. В багажнике и на заднем сиденье. - Как взорвать? Какую взрывчатку? Взрывчатка-то вам зачем? - встревожился Белосельцев, еще не ведая, где проходит размытая грань между причудливой игрой и реальностью. - Где этот Гарпий Горыныч?
|