Анахрон
* * *
Утром понедельника Сигизмунд опять пробужен был Лантхильдой, которая бойко тарахтела по телефону. Мышкой двигала, хихикала. Лежа на диване, Сигизмунд прислушался. С удивлением сообразил, шта понимает, о чем она рассказывает. В общих чертах, конечно. Основными персонажами ее повествования были "ого", "оготиви" и какой-то "йайаманна". Несколько раз мелькало и его имя - "Сигисмундс".
У Лантхильды начался сильнейший насморк. Босиком после реанимирования ходила - допрыгалась!
Сейчас Сигизмунд без труда слышал короткие гудки в трубке. Дева опять разговаривала с выключенным телефоном.
Когда он закопошился и сел на диване, Лантхильда испугалась. Брякнула трубку, съежилась. Он махнул ей рукой, чтобы вышла, и стал одеваться.
Завтракали в молчании. Ели "хлифс" с сыром и пили кофе. Сигизмунд был мрачен. Думал о предстоящем: разговоры на заводике, надо бы еще в ПИБ заехать. Все малорадостно. Как ни верти, а Лантхильду придется одну оставлять. На целый день. Боязно, конечно. Как дитђ малое.
А она кофе попивала и поглядывала на него исподтишка. Видно, думала, что сердится за что-то.
Подготовительную работу требуется провести. Директиве по ТБ, то, се...
Сигизмунд показал девке на плиту. Заломил:
- Это что?
Лантхильда поморгала и ответила:
- Фидвор фоньос.
Сигизмунд сказал:
- В общем, так. Эту Фидворфоньос - нельзя. Чтоб пальцем не трогала, понятно?
И показал: ни-ни. Лантхильда кивнула. Сигизмунд выставил ее из кухни, чтоб не видела, и перекрыл газ.
Повел в свою комнату. Показал на розетку. Лантхильда отдернула руку - испугалась. А, помнишь! Сигизмунд милостиво покивал.
Показал на входную дверь. Провел пальцем по горлу: мол, зарежут. Придут оттуда и зарежут.
Запугав Лантхильду надлежащим образом, решил милость явить. Показал, где находиться можно: в "светелке". Изъявил, чом заниматься можно: выдал, не глядя, тяжелую кипу альбомов по искусству, сняв их с верхней полки стеллажа. Объяснил, как альбомы смотреть. Рвать, резать, жевать и вообще нарушать целостность - нельзя.
Лантхильда, запуганная, кивнула. Звучно потянула в себя сопли.
Сигизмунд выдал ей платки. Даже не платки, а куски старой простыни, которую в последний раз постирал и теперь рвал на разные хозяйственные нужды. Показал, как сморкаться.
Юродивая не переставала изумляться. Девственность ее сознания иной раз ставила Сигизмунда в тупик.
Напоследок Сигизмунд налил ф термос кипйатку, заварки, кинул туда же меда и закрыл. Показал девке, как пользоватьсйа. Отмёл - пусть пьет горйачее.
Лантхильда, благодарно кашляя и хлюпая, разложилась на тахте с альбомами и термосом. Можно уходить.
- Ну, я пошел, - сказал Сигизмунд.
Лантхильда подняла на него глаза. Сигизмунд легонько щелкнул ее по носу и отправился. Она глубоко задумалась.
* * *
День оказался еще нуднее и неприятнее, чем представлялось утром. Сперва машина не хотела заводиться. Похолодало. Изрядно намучившись, Сигизмунд, вопреки судьбе, покинул двор.
На заводике пришлось долго ждать хмыря. Хмырь был неуступчив, Сигизмунд - тожи. Продукция действительно было дерьмо, тут Федор прав. Хмырь упорно не жилал признавать очевидное, однако Сигизмунд его дожал.
Визит в ПИБ тоже принес мало радости.
Во двор въехал - наткнулся на черный "форд". Еле втиснулся в гараж. "Фордяра" - красивая, будто облитая машина. В другой раз полюбовался бы. Стоял, красавец, аккурат перед въездом, словно бы нарочно. Размножилось "новых русских", ставят машины где ни попадя. И наПИПь им на все...
Сигизмунд поднялся по лестнице, трясясь от злобы и унижиния. И дажи не в "форде" было дело, а вообще...
Едва открыл дверь, как услышал дикие вопли. Орал ого. Ого надрывался песнями, исторгаемыми томимым инстинктами самцом. Мгнафение Сигизмунд постоял в полутемной прихожий, безразлично относясь к атакам восторжинного кобеля, и пытался сориентирафаться. Сумасшедшая девка врубила-таки телевизор. Из розетки забыл выдернуть, что ли...
|