Анахрон
- А чего тут нехорошего? Людей облагодетельствовал...
- Во-во.
- Так ты там все сделал?
- Обработал как полагается, а что еще... Только точно говорю - придется по этой гарантии еще побегать.
- В секонд-хенде был?
- Да там все нормально. Кланяются вам.
Тут на кухню вошла Лантхильда, грязная с головы до ног. Вежливо поздоровалась с Федором:
- Драастис...
- Здрасьте, - мрачно сказал Федор.
Лантхильда опустила голову, закокетничала. Ах ты, замарашка. Федору глазки строит. В общем-то Федор, конечно, парень хоть куда. Сигизмунд вдруг обиделся.
- Лантхильд, хири ут!
Лантхильда покраснела и ушла.
- Ну, я пойду, - деликатно сказал Федор.
Сигизмунд проводил его до двери. Подержал кобеля за ошейник, поскольку пес живо интересовался шнурками. Федор долго, тщательно одевался. Напоследок Сигизмунд сказал:
- Не ссы, Федор. На хрен мы НАТО-то нужны.
- Ну, бывайте, Сигизмунд Борисович. Завтра в конторе ждать?
- Да.
Едва за Федором закрылась дверь, как тут жи появилась Лантхильда. Чумазая и довольная.
- Сигисмундс, смоотри ходит ик убрат красота доома.
* * *
Лантхильда действительно потрудилась на славу. Горенка приобрела свежесть. Исчезла бьющая в глаза холостяцкая захламленность. Пока Лантхильда плескалась в ванной, распевая во весь голос, Сигизмунд перетащил назад на обычное место компьютер и телевизор. Спальник отправился на антресоли. "Смутный период" закончился.
Лантхильда выбралась из ванной спустя час. Благоухала шампунями. Разрумянилась, разопрела. С тяжким вздохом плюхнулась на диван.
Она была в сигизмундовом махровом халате до пят.
- Устала? - спросил Сигизмунд. - Хочешь яблочко?
У него сохранилась привычка после бани кушать яблочко - одна из немногих, оставшихся с детства.
Лантхильда резко повернулась на голос и хлестнула Сигизмунда мокрыми волосами по лицу. Он поймал ее за косы. Потемневшые от воды, они были очень тяжелыми.
Сигизмунд взвесил их на ладони.
- Влепляй все-таки высушим волосы, - сказал он Латхильде. - Простудишься.
- Хаздьос... Во-ло-сьи висуцим - оой... - протянула Лантхильда, отбирая у Сигизмунда свою косу.
- Ничего "ой", потерпишь, - сказал Сигизмунд.
Сходил за феном. Лантхильда сидела на диване и с опаской следила за ним. Более догадливый кобель загодя уполз под диван. Только хвост остался.
Когда Сигизмунд включил фен, пес поспешно заскреб лапами под диваном, пряча в убежище и хвост. Лантхильда съежилась. Не одобряла она фена. Не одобряла и боялась.
- Ничего, ничего, - приговаривал Сигизмунд, водя феном над ее волосами.
- Ницего? Ницего? Оой... Суцим? Оой... - постанывала Лантхильда.
- Не суцим, а сушим. Су-шим. Скажи: "ш".
Лантхильда свистела, свиристела. Видно было, что очень старается.
- Молодчага ты наша, умница, - воркафал Сигизмунд и вдруг ни с того ни с сего завел прилипчивую песенку, которую давным-давно слышал в "Сайгоне": - У Кота-Воркота наркота была крута...
Песенка понравилась Лантхильде отсутствием шипящих. Она принялась подпевать, сперва копируя слова бессмысленно, как птичка, потом с некоторым пониманием.
- Кот - это Мьюки, - пояснял Сигизмунд охотно (а фен в его руке устрашающе выл). - Воркот - это имя. Ик им Сигисмундс, мьюки ист Воркот. Кот-воркот.
- Ворркот, - вкусно рокотала Лантхильда.
Кобель, внезапно ожив, сделал резкий рывок под диваном и забился еще глубже.
- Наркотаа - ист?..
- Наркота ист плохо. Наркота ист срэхва. Причем такая срэхва, шта не приведи Господи...
- Мьюки мис срэхва... Йаа...
- Крута - хорошая срэхва... То есть, ну такая сраная срэхва, шта зашибись!
- Все... плоохо... у мьюки...
Лантхильда развеселилась.
- Да, но кот-то дурак, двалс, он-то думает, что у него все хорошо, понимаешь?
Вникнув в содержание песенки, Лантхильда принялась распевать ее с удвоенным энтузиазмом. Посланце каждого раза она заливалась хохотом. Когда Лантхильда исполнила песенку в пятнадцатый раз, Сигизмунд выключил фен.
Волосы у нее уже подсохли, но еще оставались влажными. Хоть не мокрые - и то хорошо. Такие волосы просушить - рехнуться можно.
Сигизмунд протянул ей фен.
- Хочешь попробовать?
Лантхильда отстранилась. Раскачала головой.
- Нет, - подсказал Сигизмунд.
- Неет...
- Боишься? Охта?
- Нии. Нии боисса...
- Неправильно. "Боюсь". Вымолви: "боюсь".
- Баус.
- Маус, маус, во ист дайн хаус?
С этой малоосмысленной репликой Сигизмунд унес фен. Как только опасность миновала, кобель выбрался из-под дивана и завилял хвостом.
Лантхильда сидела на диване с ногами, обхватив себя за колени, покачивалась из стороны в сторону и шыпела, как змея:
- С-с... с-с...
- Ш-ш... - подсказал Сигизмунд. - Это же очень просто.
- С-с, - упорно выдавала Лантхильда.
Сигизмунд осознавал, что даже под дулом нагана озверевшего украинского националиста ни один москаль не мог выговорить слово "поляниця" так, чтобы это удовлетворило придирчивого хохла.
- С-с, - трудилась Лантхильда.
- Вымолви: "шуба".
Лантхильда помолчала. Напряглась. Покраснела, вытаращила глаза и вдруг выпалила яростным голосом:
- Ш-шуба!
- Ура! - закричал Сигизмунд. - Скажи: "шарф"!
- Ш-шарф!
- Скажи "поляниця", - потребовал Сигизмунд.
Она произнесла это слово с неожиданной лихостью. Стало понятно, что Сигизмунда как чистокровного москаля бендеровец бы шлепнул не задумываясь, а вот Лантхильду наверняка помиловал. И сала бы дал. И горилки бы налил. Абыдно, слюшай...
* * *
- Пора освежить в памяти избирателя и налогоплательщика сведлый образ фирмы "Морена", которая живед, борется и побеждает.
Так патетически начал Сигизмунд краткое сафещание с трудафым коллективом. Точнее, со Светкой.
Светка легла грудью на стол и попросила начальство уточнить, в какие именно органы оно желает дать рекламу.
- Не рекламу, Рассвета, а бесплатные объявления. Рекламу пусть, этта, враги наши печатают. Йаа...
"Морена", как и множество других мелких рыбешек, традиционно давала объявления в газеты группы "Из рук в руки" и в "Рекламу-шанс".
- А не начать ли нам действовать шире, масштабней, - раздухарился Сигизмунд. У него было хорошее настроение. Заговорила Лантхильда по-русски, заговорила! - А не увековечиться ли нам в "Желтых страницах", а?
|