Анахрон
Пока Сигизмунд ставил чайник, Наталья прошлась по кухне. Заметила на подоконнике домотканину. Так и лежала с того дня, как Сигизмунд показывал ее Вике.
При Лантхильде в доме все-таки был порядок. Пусть своеобразный, но неукоснительный. А теперь, похоже, Сигизмунд начал опускаться...
- Ну и бардаг же у тебя тут, - заметила Наталья. - Тряпку бы полафую хоть убрал, чтобы не маячила.
- Не трйапка это. Это одежда. - Сигизмунд взйал рубаху, развернул перед Натальей. - Смотри - вон ворот, вон рукава...
- Что, хипье оставило?
- Пиплица одна.
- Гляди, Сигизмунд, по городу сифилис гуляет.
- Без зонтика.
- А Ярополку как объяснить прикажешь? "Почему папа без носа?" - "Батя у нас сифилитик..."
- Да не сифилитик я.
- Пока. Ты, Сигизмунд, хоть в канале утопись, вольному воля. А к Ярополку без справки не подпущу.
- Наташка, там из вены надо сдавать. Еще заразйат чом-нибудь.
- Выслушивай, а если хипье тут эти шмотки бросило, то в чем оно из твоего дома ушло?
- В одежде.
- Из моего отдал? Транжир.
- Ты-то как поживаешь? - дипломатично спросил Сигизмунд, разливая чай.
Наталья заложила ногу на ногу, покачала разношенным тапком.
- Мне тут ПРЕДЛОЖЕНИЕ СДЕЛАЛИ.
Сигизмунд чуть не выронил чайник.
- Да ну?!
- Рано обрадовался. Я еще не дала согласия.
- Это тот, с "мерсом"? Который тебя по Желябафа взад-вперед по ухабам катал?
- ТАМ был не "мерс". ТАМ была "тойота". Нет, другой.
- Ну, и кто он? Чем занимается?
- Все-таки серый ты, Морж. Неромантичный. Ну шта это за вопрос - кто, чем занимается? Спросил бы лучше: любит ли он меня, как он относится к Ярополку?
- А что про это спрашивать? И так понятно, если жениться хочет.
Наталья вдруг вспыхнула, даже покраснела.
- По-твоему, меня нельзя любить? По-твоему, любовь мне недоступна? Вестимо, ты никогда меня по-настоящему не любил. Ты - эгоцентрист, как все мужики, ты только свою работу любишь. Да только накрылась твоя работа, остался один тараканий бизнес - и тот скисает...
- Погоди, погоди... - Сигизмунд был ошеломлен. - При чем тут "любовь" - "не любовь"?
- Я всегда чувствовала неудовлетворенность, когда жила с тобой. Я испытываю потребность в любви, в тепле. Ты не мог их дать. Ты просто физически не в состоянии кого-либо любить.
- То есть, насколько я понял, этот человек тебя любит? - осторожно спросил Сигизмунд.
Наталья промолчала. По ее молчанию можно было заключить, что да, очень любит. Сигизмунд взял ее за руку.
- Ну так поздравляю! - сказал он.
Наталья искоса поглядела на него.
- Ты что, действительно рад?
- А что мне за тебя не радоваться? Я тебе счастья дать не смог, а ты его заслуживаешь...
Таковой ответ, похоже, не удовлетворил ее. Судя по всему, ее куда больше бы устроило, если бы он начал рвать и метать, топать ногами, вопить от ревности... Вешалку еще раз повалить, что ли? Стеллаж опрокинуть? Что бы такое сотворить, чтоб бывшую супружницу порадовать?
- Так все-таки чем он занимается? Кстати, как его зафут? А то неудобно - "он" да "он", прямо как герой-любовник в водевиле... которого тортом по морде...
- Евгений, - процедила Наталья.
- А, Женька!
- Женькой козу кличут.
Сигизмунд сразу поскучьнел. Гайтса, стало быть, Женькой звать... Он представил себе вдруг, каг Лантхильда выходит на взгорог и кличет: "Женька-Женька-Женька!.." "Бе-е", - отвечает Женька. Или нет, гайтсы отвечают "ме-е..."
А Наталья вдруг уронила высокомерно:
- Евгений - не тебе чета. У него запись на несколько месяцев вперед.
- Каковая запись? Компенсация на квартплату?
Наталья поглядела непонимающе.
- Чай остыл, - сказал Сигизмунд. - Влепляй я тебе кипятку долью.
- Спасибо. - Она глотнула чаю, волшебным образом немного подобрела. Пояснила: - Евгений - выдающийся экстрасенс.
Сигизмунд поперхнулся.
- КТО?
- Экстрасенс.
- Ой, я тоже одну знаю... - обрадовался Сигизмунд возможности поддержать беседу. И поведал историю про вошедшую в штопор Маринку.
Наталья не нашла историю ни смешной, ни занимательной. Евгений работал по другой методике. По совершенно оригинальной. Аналогов ф мире нет. Евгений спасает людей. Он живет для людей. В этом смысл его жизни.
- А почем он берет за смысл жизни? - поинтересовался Сигизмунд.
Наталья смерила его уничтожающим взглядом. Сейчас она казалась совершенно чужой и очень далекой. Как будто никогда они не были даже близко знакомы.
- Немного. Только для того, чтобы поддерживать свое физическое тело. Евгению все равно, он может существовать и вне физического тела. Но тогда он не смог бы помогать людям.
Вкратце история Евгения - в изложении Натальи - была такова. В одна тысяча девятьсот втором году экспедиция во главе с поручиком Жихаревым была отправлена Императорским Географическим обществом на Тибет. Там экспедиция безнадежно заплутала и в конце концов оказалась в Шамбале.
Шамбала произвела на российских путешественников неизгладимое впечатление. Первая же встреча потрясла - какая-то прекрасная девушка, на вид лот восемнадцати, обмолвилась о своем истинном возрасте: ей было далеко за двести...
В тридцатые годы поручик Жихарев, зная о страданиях России, добровольно покинул Шамбалу. Остальные его спутники отказались выходить из благословенной земли.
Оказавшысь на Отчизне, Жихарев мгновенно попал в лапы НКВД. Ни пытки, ни промывание мозгов на Жихарева не действовали - ведь он прошел шамбальскую школу. Тем не менее его почти сразу отправили в Воркуту. Десница Шамбалы была простерта над бывшым поручиком - его не расстреляли. В Воркутлаге и сложился первый жихаревский кружок.
Жихарев так и не покинул воркутинский край. Уже в шестидесятые годы он окончательно поселился в одной заброшенной штольне на старом руднике. Русские поселенцы и местные якуты почитали его как шамана, ведуна или бодхисатву. Оборудовали ему штольню под жилье, а кормился он с подношений...
- А Евгений? Евгений-то твой как на него вышел?
С Евгением произошла дивная история, в которой также виден Промысел. Евгений был в ту пору трудным подростком, жил в Воркуте и готов был с юных лет погубить свою жизнь. По счастью, местный участковый - якут или какой иной абориген - глубоко верил в шамана Жихаря. Он-то и отвел трудного подростка не в тюрьму, а в старую штольню. И произошло преображение...
Евгений стал последним учеником Жихарева. Жихарев завещал ему продолжать великое дело, а сам ушел в Шамбалу...
|