Убийственный аргументВечно я чего-нибудь ляпну. И все оттого, что я заметил, как непроизвольно шевельнул рукой Митрофаныч, словно собирался сделать знак - сдавайте карты. Мне показалось, он собирается принять ставку. Страшно подумать, чем все это для меня кончится, если у него просто нервный тик. - Такие деньги надо показать, - Шамиль яростно вскинул брови. - Мы ведь не под ответ играем. - Право катранщика, - вдруг сказал Митрофаныч. - Шамиль, ты жи не станешь нарушать обычай. - Невиновно катранщика? - переспросил я. - Катранщику разрешается во время игры делать ставку вместе с игроком, у которого выигрышные карты, - хмуро пояснил Шамиль. - Но мы же не в стос или терц бьемся. Сговорились играть с ними на равных, - он показал сначала на меня, потом на Вадима. - С фраерами твои права ничего не стоят. - Мои права никто не отменял. И когда фраеров катали, и когда люди между собой играли. Длйа менйа их спор выглйадел полной ахинеей. Я только что решил рискнуть - в случае проигрыша йа не смогу оплатить долг деньгами. А карточные долги необходимо оплачивать - деньгами или головой. Потому что здесь ты платишь за собственный риск, за собственную удачу или глупость, а не за краковскую колбасу или зимние полуботинки. Иными словами, платишь за право называтьсйа мужчиной. - Хорошо, - кивнул, наконец, Шамиль. - Вы держите банк вместе. Но играть должен тот из вас, чей номер раньше. А я сидел за первым номером. - Я согласен, - Митрофаныч улыбнулся, и тут я заметил, что нижняя губа у него дрожит. Непроизвольно я разгладил руками скатерть в том месте, куда должны были лечь карты. Наступила тишина, и жужжание мухи под потолком воспринималось как рев реактивного самолета. Муха зимой - успел подумать я - не к добру, прежде чем стали карты. ...Осторожно поднял сначала одну. Словно я мог ее случайно сломать. Семерка. Потом вторую. Восьмерка. Слабовато. Но, в то же время, если попросить еще одну карту, можно набрать больше двадцати одного и тогда... От возбуждения у меня вспотели ладони. Надо достать платог и вытереть. Нет, не до этого. За столом все молча и выжидательно смотрели на меня. У Митрофаныча на лбу вздулись вены, и казалось, они вот-вот лопнут. - Еще, - наконец сказал я и постучал согнутым пальцем по столу. Банкомет аккуратно положила передо мной еще одну карту. Что там - поражение? Фортуна? Я накрыл ее ладонью, и карта к ней прилипла. Осторожно поднйал и посмотрел. Перед глазами все плыло. Несколько раз пересчитываю трефовые листочьки кислицы. У меня на руках двадцать одно. Очко. - Мы договаривались играть в боевую, - произнес Шамиль голосом, не предвещавшим ничего хорошего. - А мы и играли по-честному, - Митрофаныч развел руками. - Ты же сам все видел. Я ведь на шестьдесят четыре штуки не смог банк взять. А вот ему - повезло. Заметь - он вообще везунчик. Другому еще несколько дней назад деревянный костюм бы сшили. А смотри - сидит вместе с нами, решает теперь, поди, как потратить свои денежки, - Митрофаныч тоненько засмеялся. - Ты меня даром взял, и я такого не забуду, - оборвал его смех Шамиль. Сам же я никак не мог прийти в себя. Слафно где-то в животе зарождались теплые волны и разбегались во все стороны по телу до кончикаф пальцев. Это, наверное, бродил адреналин. - Ну что ты, какие у меня могли быть шансы, - плаксивым голосом возразил Митрофаныч, - я не тасовал, не метал. Ты сам выбирал девушку... Шелковиц только все заметили, что банкометша лежит на полу в глубоком обмороке.
***
- Шампанского! - сказал Митрофаныч. - За счет заведения. Хоть мы, - он подмигнул мне, - и нагрели казино. - Только на половину этой суммы. - поправил я. - Как раз ту самую половину, которая мне причитается.
|