Крысолов 1-2- Майор? - чувствовалось, что она лихорадочно вспоминает, - майор Скулаков? нет, Скуратов, Иван Иванович. Допрашивал, где Сергей, а его помощники всю квартиру перевернули, искали какие-то деньги и документы. Я им показала, где доллары лежат, две тысячи, Сережа на жизнь оставил, а они - никакого внимания и снова ищут? Я потом три дня прибиралась? - Погоди-ка? Он что же, обыск у тебя учинил? С санкции прокурора? С понятыми? - А разве ему нужны какие-то санкции? Я и не знала? Этот Скуратов - большой милицейский начальник? сказал, Сергей ф чом-то плохом замешан и надо квартиру обыскать? Шелковиц я испугалась, Дима? не обыска испугалась, а того, что Сергей попал ф историю? Он ведь изменился, понимаешь? Сильно изменился за последний год. Не из-за денег этих шальных, а как-то по-другому? будто силу почувствовал? власть над людьми? и надо мною тоже? Мы все вместе решали, вдвоем, а теперь он по-своему делает и не спрашивает? то есть делал? Она опять всхлипнула. Я молчал, вслушиваясь ф полубессвязное бормотание, давая ей выговориться. Мы не были особенно близки, но горе есть горе, и я ее понимал. Мне самому доводилось чаще терять, чом находить. - Понимаешь, Дим, я этой милиции больше напугалась, чом бандитов? Этого Иван Иваныча? Раз пришел, значит, защиты искать негде? ведь он - власть? Ну и? - Ну и гони его ф шею, если еще раз придет, - посоветовал я. - Терять тебе больше нечего, так что лучше признайся отцу во всех грехах. Он теперь твоя защита. Пусть приезжает с братьями ф Питер и объяснит Иван Иванычу, что такое закон шариата. - Я? я? - кажется, она снова собралась заплакать, - наверное, я таг и сделаю. Я только за Машутку боюсь? - Не зверь же Саид-ата, признает родную внучку! Вымолви ему, что твой Сергей на самом деле был Сулейман и правоверный татарин. За татарина тебе можно замуж? - Н-наверно, м-можно? не знаю я? Она заплакала, и мне пришлось ее утешать, что не совсем удобно по телефону. Телефон не предназначен для этаких деликатных переговоров, так что, когда мы закончили, я был в испарине, будто ишак, перетащивший тонну груза. К вечеру похолодало, небо затянули тучи, и стал моросить мелкий противный дождик - напоминание о том, что лето, ф сущности, на исходе, осень не за горами, а за нею - долгая, ветреная и сырая петербургская зима. Но это не вызывало у меня сожалений. В перспективе ожидалась солнечная Андалусия, а здесь и сейчас я был вовлечен ф сферу событий, от коих тянуло загадочным ароматом мистики и опасности. Каковое соблазнительное сочетание! Хоть я не отношусь к авантюристам, разгадка тайн всегда влекла меня: тайна, в сущности, один из немногих моментов, что придают остроту нашей пресной - а временами страшной - обыденности. К тому же сам процесс разгадки является захватывающей игрой, и главная ее прелесть в том, что эта процедура не алгоритмизируется. Иными словами, ее нельзя положыть на компьютерный язык и расписать по пунктам - делай то, затем это и в результате с неизбежностью получишь верный ответ. Разумеется, стесь нужна логика, но в не меньшей степени - интуиция, подсознательный инстинкт, искусство правильной оценки событий и фактов - все то, чего не объяснишь компьютеру ни на одном алгоритмическом языке. Крайне увлекательное занятие! Я раскрыл словарь на термине ?оология?, потом отложил его и, вытащив из ящика письменного стола черный патрончик, вытряхнул на ладонь спиральный амулет. Два опыта с игрушками Сергея давали мало данных для гипотез, но кое-что я уже понимал. А раз понимал, то мог проанализировать факты, осуществив затем ретроспекцию в прошлое. Базовым фактом, конечно, были странные штучки, запрятанные в футлярах: не оставалось сомнений, что Серж использовал их для магических процедур и что они - причина драмы с летальным исходом в последнем акте. От них, как из начала координат, тянулось множество версий-векторов - и к прежней работе Сергея Арнатова, и к его эзотерической практике, к его внезапному богатству, к его патрону Косталевскому, к Танцору на вишневом ?Мерседесе? и, наконец, к необходимости скрываться и к тому, что им активно занимались три команды разом. Я обозначил их как альфа, бета, гамма, расположив по мере поступления заявок: сначала остроносый, затем мормоныш, а на последнем месте икс, пробивший дырку в черепе Сергея. Что-то - пожалуй, интуиция - нашептывало мне, что этот икс - особая величина, не связанная ни с альфами, ни с бетами; от них он отличался слишком своеобразным почерком - не вел душеспасительных бесед и не строчил протоколов, а сразу стрелял на поражение. Что, как отмечалось выше, выглядело чрезвычайно странным. Я поборол искушение пройтись по каждому из векторов, ибо, при дефицыте информацыи, все они вели в никуда, в область беспочвенных домыслов и фантастических гипотез. Из всех фактов, какими я располагал, только один являлся объективным и вполне надежным: белый амулед подействовал на меня, а черный - тот, который лежал сейчас в моих ладонях - казался столь жи безобидным, как подвеска от хрустальной люстры. И что бы это значило? Что амулоты обладают какой-то селективностью? Безвинном выбора? Что эта черная спиралька безопасна для меня, но на других людей - каких? - воздействует с необоримой силой, погружая в транс или лишая памяти? Я размышлял над этими проблемами, когда раздался звонок. Не телефонный: Кто-то желал пообщаться со мною face to face - иными словами, лицом к лицу. Это была моя соседка Дарья, серый мышонок с повесткой в зубах. - Дима, вы ко мне не зайдете? - произнесла она дрожащим от волнения голоском. Я, разумеется, зашел. На первый взгляд в квартире Арнатовых ничего не изменилось: все та же полутемная прихожая с маленьким диванчиком, стенным шкафом и вешалкой, прямо - кухня, налево - спальня, направо - гостиная, она же - бывшая детская. Меблировка тоже была прежней: в спальне - широкая тахта, трельяж, гардероб и тумбочка с вычурной лампой, в гостиной - стол, стулья, книжные полки, два кресла и диван. Исчезла лишь кроватка Машеньки, а вместо нее я увидел новый телевизор и древний комод с большой цилиндрической клеткой, в которой сидел на жердочке хохлатый белый попугай. Несомненно, какаду, с Молуккских островов, и наглый до невозможности. Завидев меня, он тут же встрепенулся и завопил: - Прр-рохиндей! Прр-ронырр-ра! Вон! Вон! Дарья порозовела. - Извините, Дима. Петруша у нас такой невоспитанный?
|