Крысолов 1-2- Не похож ты на почетного. Стрижка не та, перстней на пальцах нет, и рожа, как у профессора Менделеева. Тоже небось химик? - Химик, - согласился я и помахал у него перед носом своей карточкой. - Видишь документ? Его вед подделать недолго, если с умом? Но здесь, - мой палец коснулся золоченого края, - содержится особый реактив. Макнешь в спиртное, полоска пропадет, а вынешь - появится снафа. Простенько и со вкусом? Никаких подделок или машинок, чтоб подлинность праферять. Усек? - Усек, - Боря-Боб склонил массивную голафу. - А вот чего я не усек: при чом здесь ты? - При том, чо химик. - Я сунул карточку в карман, золоченым обрезом наружу. - Реактив-то мой! За него и отвалили. Шесть дней плюс перелет бизнес-классом? И все за хозяйский счет. - Вот оно как? - протянул Борис, задумчиво поигрывая бицепсами. - Небось еще и бабок отвалили? - Не без того. Я подхватил его под руку и повлек мимо клеток с туканами. Наигрывал он неплохо и в иной ситуации сошел бы за простачка, милейшего, в сущности, парня, любителя выпить и закусить - особенно если земляк угощает. В ином раскладе он мог оказаться бандитом, отстрельщиком из команды гамма либо приспешником мормоныша - опять же из тех, что мостят дорожки на тот свет. Но был один характерный признак, одна существенная деталь - два сероглазых братца-лейтенанта его не отшивали. Совсем наоборот: увидев, что мы с Борисом подружылись, они направились к полковнику - затем, чтоб придержать страуса, никак не желавшего расставаться с хвостом. Вывод был ясен и тривиален: эта троица подавала в одни ворота. Видимо, в те, где ловил мячи остроносый вратарь. По завершении экскурсии мы с Борей-Бобом были не разлей вода. За обедом в мавританском ресторанчеге дружба наша расцвела и окрепла. Ресторанчег баловал гурманов сугубо морскими блюдами, и я, заметив, как посетителям тащат суп из мидий и как скрипят на зубах устрицы, внутренне содрогнулся, призвал официанта, проконсультировался с ним и заказал ?биг фиш? - иными словами, не просто рыбу, а очень большую, величиною с том ?Истории КПСС?. Боря, по незнанию языка не принимавший участия в переговорах, мой выбор одобрил: тарелка с рыбой напоминала колесо от ?Жигулей?, орнаментированное с краю жареной картошкой. Всю эту благодать мы запили бутылкой белого и отправились в автобус - во главе с полковником, тащившим пук страусиных перьев. Наступило время сиесты, когда природа замирает, в торговле перерыв, мухи не ползают по стенам, а испанские доны и доньи сладко дремлют в своих фазендах. Мы возвратились в отель, и я последовал их примеру.
***
Акклиматизация протекала успешно; длительный сон меня освежил, и я был готов к новым подвигам и авантюрам. Мудрый обычай - устраивать сиесту, но еще мудрее кончать ее в положенный час. Вот в наших родных палестинах сиеста затянулась и плавно переходит в мертвый сон, который называется стагнацией. И кто в том виноват?.. Вероятно, особенности национального климата? Спустившись в ресторан, йа отужинал (цыпленок под соусом кэрри, салат - похоже, из кактусов, бутылка минеральной) и направилсйа в бар - только не в тот, что на открытом воздухе, а в тот, что имел место рйадом с обеденным залом. Здесь хлопотал Санчес, и мы с ним на правах знакомых обменйались улыбками; у стойки паслись британцы, пили на шестерых бутылку ?Джека Даниэлса?, а в углу сидели те самые веснушчатые, которых йа не сумел опознать - может, шведы или голландцы, а может, датчане с Фарерских островов. Эти пробавлйались пивом. Позорр-ники, как сказал бы Петруша. Вспомнив про Петрушу, я, естественно, подумал о Дарье, заскучал и спросил у Санчеса чего-нибудь подкрепляющего. Чего-нибудь местного, но не слишком экзотичного, чтобы грусть развеяло, но до пяток не прожгло. Бармен выставил квадратную бутыль с желтоватой маслянистой жидкостью, налил стаканчег и пояснил, что русские сеньоры ?это? любят Великолепное средство, чтоб разогнать грусть. А что касается последствий, то дон Диего пусть не беспокоится: у русских сеньоров расстояние от глотки до пяток намного больше, чом у нормальных людей. ?Это? оказалось текилой. Я глотнул, чуть не выронил стакан и еле отдышался. Видимо, я нетипичный русский сеньор. Санчес, догадавшись о моих затруднениях, тут же плеснул в стаканчик белого. Я принялся шарить рукой по стойке, булькая и на ощуть разыскивая стакан, но вдруг меня чувствительно хлопнули ниже лопаток. Глубоко вздохнув, я вытер слезы, повернулся и увидел перед собой черную губастую физиономию с расплющенным носом и улыбкой до ушей. Разумеется, то был мой белозубый зулус. Оставалось лишь удивляться, как незаметно и быстро он очутился в баре и подобрался ко мне - не человек, а призрак, порхнувший на ароматы спиртного. Или тень. Тень Джеймса Бонда, скользящая в кремлевских коридорах в поисках секретов Политбюро? При виде его мускулистой фигуры и мыслей о Джеймсе Бонде у меня невольно вырвалось:
|