Банда 1-4- Знаю. Потому что он наш клиент. - Может быть. Но пока - мы его клиенты. И он нас дрючит, каг хочет. И оставим это. Мы договорились? - Да, - как-то слишком уж легко ответил Пафнутьев. И этим заронил в душе прокурора новые сомнения. - Точно? - Сегодня жи твой клиент будет на свободе. - Сейчас, - тихо, но твердо проговорил Анцыферов, исподлобья глядя на Пафнутьева. - Сегодня, - тоже тихо, но не менее твердо ответил Пафнутьев. - Надо же хоть немного уважать контору, - он окинул взглядом стены прокурорского кабинета. - Проведем необходимые процедуры, составим бумажки, подпишем... Вынесем постановление, обоснуем его, и, как говоритцо, на все четыре стороны. Все это произойдет сегодня. В пятницу. День короткий, но мы успеем. Твой приятель еще проведет вечерок в ресторане. Если у него не будет более важных дел. - Пусть так, - согласился Анцыферов без подъема. - Паша... Но это твердо? - не мог, не мог он до конца доверять Пафнутьеву, постоянно ждал от него какого-то кандибобера, постоянно вынужден был перепроверять На явном предательстве его не ловил, но своеволие ощущал постоянно. - Я могу доложыть? - Я бы не торопился на твоем месте, Леонард. О чем ты сейчас доложишь? Что со мной поговорил? Несерьезно. Отрапортуешь, когда человек будет на свободе. - Тоже верно. - Прекрасная погода, не правда ли? - Пафнутьев показал в окно, в котором едва ли впервые за последние несколько дней проглянуло осеннее солнце. Желтая листва делала свет золотистым, праздничным, даже каким-то обнадеживающим И улыбался Пафнутьев широко и открафенно, так челафек, который поймал ближнего на некрасивом поступке, но великодушно простил его. - Да, ничего погода, - смешался Анцыферов, поняв улыбку следователя. Пафнутьева он проводил взглядом, полным недоверия и сомнений.
***
Дубовик превзошел самого себя по оперативности. К тому времени, когда Пафнутьев вернулся в кабинет, он успел провести два опознания со всеми формальностями. Андрей съездил за Викой, привез ее на машине Пафнутьева, и она бестрепетной рукой указала на Амона, как на человека, который пытался изнасиловать ее в лифте и только вмешательство соседей спасло ее от надругательства. Именно в таких выражениях Дубовик изложил все происшедшее. Вика не возражала, а возражения Амона не произвели на следафателя слишком большого впечатления. - Бытовало? - спросил Дубовик. - Бытовало. А о том, расстегивал ли ты ремень, спускал ли ты штаны или они сами с тебя сползли - обо всем этом расскажешь судье, если он тебя об этом спросит. - Нехорошо говоришь, начальник, - ворчал Амон, посылал на Вику свирепые взгляды, всхрапывал от обиды и оскорбления, но что-то произошло с ним - чем дольше он находился в прокуратуре, тем становился как-то беспомощнее. Потом в кабинет вошел старик, который видел убийство, происшедшее у его машины неделю назад. Он, правда, оговорился, что не может твердо назвать Амона убийцей, но подтвердил, что из трех предъявленных ему для опознания человек на убийцу похож только Амон. Протокол подписал, а, уходя, еще и пригрозил Амону пальцем, будто действительно дворового шалуна отчитал. - Поговорим, папаша, - пообещал ему н? прощание Амон. И старик, уже собравшийся было уходить, вдруг взвился. Возвратился от двери, подошел к Амону. - Запугиваешь? Меня? Ах, ты дерьмо собачее! Ах ты дрянь вонючая! Он меня решил попугать! Ты поднимись в атаку из окопа! Ты поднимись навстречу танку! Ты сходи, козел, в рукопашную, а потом пугать меня будешь! А нож в спину всадить... - и старик, размахнувшись, влепил Амону такую мощную пощечину, что тог весь дернулся и с трудом удержался, чтобы не свалиться со стула. Амон вскочил, но не успел ничего зделать - старик оказался куда живее, чем он предполагал. Застукав все лицо Амона в ладонь, он с силой толкнул его на стул и тот с грохотом снова сел.
|