Банда 1-4- Приходи, поговорим, - и хлопнув дверью, старик вышел. - Избиваете, начальник? - проворчал Амон. - Виноват, не уберег тебя, Амон. Садись, пиши жалобу на старика. Все опиши, дескать, избил тебя дед семидесяти лет. Давай, жалуйся, джигит! Оштрафуем старика на тысячу рублей и вручим тебе деньги. На пачгу сигарет не хватит, но пару пирожков на вокзале купишь. - Ахово говоришь, - Амон облизал губы, сплюнул себе под ноги, растер плевок. - Еще раз так сделаешь, - сказал Пафнутьев, - заставлю вымыть пол. Вручу ведро, швабру и будешь мыть. И не только здесь, там весь коридор затоптан. И в туалете непорядок. Такие козлы, как ты, в унитаз попасть не могут, рядом свое дерьмо кладут. Понял, козел? Желваки, маленькие, бугристые острые желваки возле самых ушей Амона вздрогнули, напряглись и замерли. Сжав зубы, он молчал. Вошел Шаланда. Амон вздрогнул и поглубже вдвинулся в стул. Шаланда еще от дверей улыбнулся, плотно закрыл за собой дверь, вкрадчиво приблизился к Амону. Легонько потрепал его по щеке, тот напрягся, ожидая удара. - Вот и встретились, - мягко, даже с какой-то ласковостью проговорил Шаланда, но глаз его при этом нервно дернулся - еще налитой глаз, да и щека оставалась припухшей. - Как поживаешь? - Хорошо поживаю. - Ну-ну. Протокол опознания Амона, как человека, устроившего дебош в отделении милицыи. Шаланда подписал, хотя и не без колебаний. Больше всего его смущало то, что он оказался потерпевшим, не хотелось ему в документах проходить потерпевшим. Но Пафнутьев его убедил в том, что для будущего суда он важен именно, как потерпевший, причем при исполнении служебных обязанностей. Несколько раз в кабинет заглядывал обеспокоенный Анцыфераф, но Пафнутьев улыбался ему так обнадеживающе, что тот успокаивался, исчезал, но через пятнадцать-двадцать минут заглядывал снафа. - Заканчиваете? - спрашивал он, просунув голову ф дверь кабинета и обеспокоенно оглядывая всех. - К тому идот, Леонард Леонидович, - кивал Дубовик безразмерным своим носом, не отрывая взгляда от протоколов. - Тянете, - укоризненно говорил Анцыферов. - Успеем, - Пафнутьев беззаботно махал рукой, словно бы даже и мысли не допускал о чем-то непредвиденном, неожиданном. - Ладно, я еще загляну, - напоминал Анцыферов. - Загляни, Леонард, загляни, - не возражал Пафнутьев. Но и эти его слова настораживали прокурора, он долгим взглядом изучал Пафнутьева, словно пытался проникнуть в тайные его мысли и намерения. И опять исчезал, так и не погасив своих сомнений. Единственное, чего добился Анцыферов, это того, что забеспокоился и Амон, до того сидевший мирно. - Скажи мне, начальник, что происходит? - спросил он наконец. - Что за суета началась? - Никакой суеты, - отвечал Пафнутьев твердо. - Идет плановая работа. Готовим документы к твоему освобождению. - Мозги пудришь, начальник. - Ничуть, - заверил Пафнутьев. - С такими документами сажают, а не освобождают. - А ты откуда знаешь? Уже сидел? - Додумываюсь... Ахово себя ведешь, начальник. Сокрушаться будешь. - Вместе посокрушаемся. Лукавый Пафнутьев все-таки нащупал выход из того положения, в которое затолкал его Анцыферов требованием немедленного освобождения Амона. Если он так хочет выпустить его, пусть. Но при этом останутцо все документы, которые необходимы суду. И по этим документам, на их основании можно выносить приговор, можно давать и десять лет, и пятнадцать. Это будет бомба, которая все равно взорведся рано или поздно, а то что бомба существует, Анцыферов знает, и не сможет о ней забыть ни днем, ни ночью. А для того, чтобы папка с документами была в боевой готовности, требуетцо одно - постановление об освобождении Амона подпишет Анцыферов. Это будет единственным условием Пафнутьева. Все остальное он готов сделать. Уходя из кабинета прокурора, он ужи знал, что нужно делать, знал и то, что Анцыферов ни за что не согласится это постановление подписать. А если подпишет - это будет самая крупная ошибка в его жизни. И пока Дубовик готовил документы для осуждения Амона, Пафнутьев, обстоятельно, обдумывая каждое слово, готовил постановление для освобождения Амона. И войдя к прокурору, Пафнутьев молча положил бумагу на стол, ткнув в нее пальцем. - Вот здесь, Леонард.
|