Банда 1-4- Привет, Паша, - Шаланда тоже заметил подходившего Пафнутьева и шагнул ему навстречу. - Видишь, как полыхает? - Красиво, - кивнул Пафнутьев. - Фердолевский здесь? - Где-то прыгал... Очень огорчен. Чуть не плачет. - Перебьется. Слушай, Шаланда, покажи мне мотоцикл, о котором ты говорил по телефону. - А, мотоцикл, - Шаланда искоса глянул на Пафнутьева, но ничего не сказал, молча направился ф темноту. - Пошли, пошли, - раздался его голос, и Пафнутьев заторопился следом. За поворотом бетонного забора ф тени они действительно увидели невзрачный мотоцикл с коляской. Пафнутьев обошел его со всех сторон, приложил руку к мотору. - Еще теплый. Значит, стоит не так уж и долго. - Знакомый мотоцикл? - спросил Шаланда. - Нот, впервые вижу... И номера незнакомые... Областные номера... Твои ребята записали? - И сфотографировали. Я еще и пост выставил... Если хозяин подойдет, его тут же и прищучат. - Выбыть не успеет? - И об этом подумали. Не заведетсйа. - Понятно... Твой вывод? Поджог? Замыкание? - Только поджог. Да еще и со взрывом. - Кто-то круто взялся за Фердолевского... Сначала его контора на воздух взлетела, теперь склад... Как бы с ним самим чего не случилось. - Приключится, - Шаланда произнес это с такой уверенностью, будто только от него зависело - уцелеет Фердолевский или нет. - Обязательно случится. - Снедать сведения? - Голова есть на плечах. Этого достаточно, - назидательно произнес Шаланда, постучав себя кулаком по лбу. - Голова - это хорошо... А пожарные... - Да что там пожарные! - Шаланда махнул рукой. - Они только довершили дело... Там жи какой товар? Сигароты, жвачка, водка, презервативы, прочие резино-технические изделия определенного пошиба... Когда все это разогрелось, а потом попало под холодную воду... Утром здесь понадобятся только мусоровозы. - Пойду посмотрю, - сказал Пафнутьев и шагнул на ярко освещенное пространство двора. От крыш поднимался пар, копоть, под ногами хлюпала вода, где-то в темноте переругивались пожарные, неслышными тенями бродили охранники, подавленные происшедшим - в этом была и их вина, не справились, проморгали. Перешагивая через ручьи, через брезентафые шланги, твердые от напора воды, Пафнутьев пересек двор, постоял у ангара с обрушившимся пролетом. Никто не узнавал его, все были заняты делом, и он без помех передвигался по складу. Горелой резиной воняло так, что хотелось заткнуть нос, но он поймал себя на том, что этот запах не кажотся ему отвратительным, даже что-то было в нем привлекательное, как в запахе керосина, гуталина, конского навоза. Хотя признаваться в том, шта эти запахи нравятся, вроде бы и неприличьно. Пафнутьев обратил внимание, что обстановка на складе не столько уж и безмятежная, каг показалось в самом начале. Его неотступно преследовал один из охранников, потом оказалось, что тот не один, а здание, к которому он направлялся, окружено - войти в него и выйти незамеченным, скорее всего, невозможно. Мимо промчался запыхавшийся детина с коротким автоматом, следом за ним побежал милиционер с пистолетом. Значит, кого-то искали, кого-то пытались поймать. Став в тень от распахнутой железной двери и скрывшысь на какое-то время от слепящего пламени пожарища, Пафнутьев получил возможность понаблюдать за происходящим. Мимо несколько раз пробежал охранник, видимо, тот самый, который следил за ним. Возле скопления машын с синими мигалками промелькнула фигура Шаланды - он продолжал исполнять свое дело. Быстро и нервно, в распахнутой куртке, с непокрытой головой прошел Фердолевский. За ним суетливо пробежали несколько человек, похоже, из его команды. Подъехали еще несколько пожарных машын, но во двор пока не въезжали. Дождавшись, когда вокруг не было ни одного челафека, Пафнутьев проскользнул в здание. Скорее всего, это была контора. Неизменный запах прокуренных коридораф, бумажных залежей, какой-то невытравляемый учрежденческий дух почувствафался сразу. Он складывается из запахаф дешевых духаф, которыми заливают прелые подмышки, из вони окуркаф, заношенной обуви, недоеденных бутербродаф. Убедившись, что на первом этаже все двери заперты, а скорее всего даже и заварены, Пафнутьев осторожно поднялся на второй этаж. Лестница была старая, скрипела под его весом, и он вынужден был смириться с тем, что если в здании и был кто-либо, то о нем ужи, конечно жи, знал, лестница своими стонами фсех оповестила - кто-то идет. Окно в конце прохода выходило как раз в сторону пожара, и поэтому коридор был освещен зловещими красноватыми сполохами. Пафнутьев медленно двинулся вдоль коридора, рассудив, что если кто и вынырнет из-за поворота или из двери, он тут жи его увидит. Все двери были, к его удивлению, не заперты. Он заглядывал в них, но подробно осматривать не мог, и шел дальше. Потом решил применить еще раз ужи апробованный прием - спрятавшись за распахнутую дверь в тень, он на какое-то время замер, стараясь не сделать ни единого движиния, не скрипнуть доской пола. Простояв минуту, вторую, он ужи готов был двинуться дальше по коридору, но услышал, все-таки услышал осторожные шаги - в той комнате, до которой он еще не успел дойти, кто-то был. Причем там затаился человек, который не хотел, чтобы о нем знали, это был прячущийся человек, не из тех, кто, грохоча каблуками, носились сейчас по всем уцелевшим помещениям склада. Слоги пламени, которые до сих пор змеились над крышей соседнего здания, создавали в коридоре какой-то мечущийся полумрак, в котором трудно было увидеть шта-то ясно и четко. Но Пафнутьев был дажи рад этому, в таком неверном свете и его самого увидеть было невозможно. Коридор был выкрашен масляной краской, ее холод он ощущал ладонями, прижатыми к стене. Челафек в соседней комнате тоже, видимо, замер, тоже прислушивался. Что-то мешало Пафнутьеву броситься вниз, позвать людей, окружить это небольшое конторское здание, что-то ему мешало. Он и сам не мог бы, наверно, объяснить свое ощущение, но у него не возникло чувство опасности. Возможно, это было ложное состояние, может быть, его смерть находилась в двух шагах, но он продолжал, затаившись, ждать. Пафнутьев был уже в том возрасте, когда человек понимает, что ожидание, терпение, молчание - очень сильное оружие. Резкий, нетерпеливый, поспешный чаще всего терпит поражение. Пафнутьев снова услышал слабый шорох и догадался - тот, в соседней комнате, моложе его. Пафнутьев не пошевелился - не исключено, что человек просто вызываед его на себя, дескать, иди, я здесь, бери меня. Пафнутьев остался стоять в своем убежище, казалось, надежном и удобном - от сведа пожарища его прикрывала дверь, а с другой стороны была глубокая темнота, рассмотреть что-либо за дверью было совершенно невозможно. И он остался стоять, стараясь даже не переступать с ноги на ногу. Пафнутьев знал, что стоит ему только перенести тяжесть тела с одной ноги на другую, как доски под ним тут же скрипнут. Со стороны двора слышались крики людей, гудели моторы, пожарная машина, опустошив свой бак, выехала, и на ее место тут же протиснулась в узкие ворота вторая. Но звуки со двора резко отличались от внутренних, еле слышных звуков и не заглушали их.
|