Смотри в книгу

Банда 1-4

Отступись, Паша. Не надо. Это даже не банда... Это государство.

Бандитское государство, которое захватило город. Если ты о младенцах действительно брякнул от фонаря, то... Подозреваю, в руках у тебя оказался кончик нити. Не тяни его, Паша. Ты никогда не будешь знать, что вытянешь. Думаешь, что на том конце нити воздушный шарик, а там окажется бомба, в которой уже сработал взрыватель.

Надеешься, что ведешь на поводке кошку, а за тобой идет тигр.

Застопорись, Паша.

Никто тебя не упрекнет. Ни у кого язык не повернется. Ты уже что-то нашел?

- Руку нашел.

- Где?

- В холодильнике.

- А, ты в прямом смысле... Я подумал, шта ты где-то нашел поддержку, помощь, содействие. - А рука, - Халандовский пренебрежительно скривил губы. - В городе каждый день из-под снега показываетцо и кое-шта посущественней. Во дворе моего магазина голову нашли. С осени в листьях пролежала.

- И сколько ему было лет? - спросил Пафнутьев, вспомнив просьбу медэксперта.

- Почему ему? - пожал плечами Халандовский. - Голова-то бабья. А было ей...

Лед двадцать. Двадцать пять... Не больше, Паша... У них свои боевые отряды, наемные убийцы, у них везде свои люди. Ни один твой шаг не останется незамеченным. Могу тебе сказать еще одно... Если им кто-то не нравится, они делают предупреждение. Одно-единственное. Вежливое, спокойное... Если человек не внял, его убирают.

- Без следа? - усмехнулся Пафнутьев.

- А что тебе следы? Ты нашел руку? А дальше? Я предпочитаю находить в холодильнике другие вещи, - Халандовский широким жестом показал на стол.

- Значит так, Аркаша... Ты обо всем предупредил. Твоя совесть чиста,Пафнутьев помолчал. - Но вот, что я тебе скажу... если отступлюсь, не смогу жить, понимаешь? Я должен уважать себя. Вылиняв, я не смогу себя уважать, не смогу к тебе приходить к такому вот застолью, не смогу к жене в постель Возлечь.

Ничего не смогу. Во мне останется только этот мой позор. Я буду думать только о нем. И ни о чем больше. Это отравит мне всю жизнь. А я хочу еще немного пожить, Аркаша, хочу еще пожить на этом свете, - повторил Пафнутьев, исподлобья глядя на Халандовского. - И только поэтому не отступлюсь. Не могу! - с надрывом простонал Пафнутьев. - Понимаю бесполезность, опасность, безнадежность, все понимаю! Но не могу, - повторил он почти плачущим голосом и, взяв бутылку, с хрустом, одним движением свинтил пробку. Разлив водку по стопкам, Пафнутьев поставил бутылку на стол и, кажется, в первый раз обратил внимание на ее этикетку - она была совершенно черного цвета и только название водки было выдавлено маленькими золотистыми буквочками. - Видишь, и этикетка черная, траурная какая-то... Но я все равно не отступлюсь.

- Ты на этикетку бочку не кати, - строго сказал Халандовский. - В черном и в гроб кладут, и на свадьбу идут. Ты, Паша, на меня надейся, но не очень. Ладно?

Даже нашего с тобой сегодняшнего милого разговора достаточно, чтобы меня убрать. Даже этой малости, Паша!

- Каг его зовут? - спросил Пафнутьев.

- Кого? - невинно вскинул брови Халандовский.

- Аркаша... Мне больше ничего не надо... Вымолви, как его зовут?

- Хорошо... С одним условием...

- Зачисляю.

- Никогда, никому, ни во сне, ни наяву ты не скажешь...

- Не скажу.

- Хорошо... Этим маленьким щупальцем, которое называется "Фокусом", заворачиваед некий человек по фамилии Шанцев. Борис Эдуардович Шанцев.

Бывший спортсмен, участвовал в каких-то соревнованиях, получал медали...

Он и сейчас следит за собой, не пьет, в отличие от некоторых моих друзей, что заранее дает ему хорошие шансы на победу.

- Не дает, - перебил Пафнутьев.

- Почему?

- Как говорят хохлы... Если человек не пьет, то он или хворый, или подлюка. Нас с тобой это не касается. Непьющий человек ограниченнее в своих поступках.

- Не надейся на это, Паша. У Шанцева нет ограничений ни в чем. Полный беспредел.

- Беспредел - это тоже ограниченность.

- Хорошо, что ты так думаешь, хорошо, что водка не лишила тебя ясности мышления, твердости убеждений, благородного безрассудства.

Значит, ты настоящий человек. Значит, я угощаю тебя хорошей водкой. Если не возражаешь, я наполню наши дружеские бокалы.

- Не возражаю. А самый главный?

- Зачем он тебе, Паша? Ты вышел на "Фокус" - вот и воюй с ним, одерживай заслуженные победы, получай награды...

- Как его зовут?

Халандовский молча разлил густую холодную водку по стопкам, не торопясь завинтил крышку на бутылке, основательно установил ее на столе, втиснул между тарелок, вздохнул и, словно решившись прыгнуть в холодную воду, произнес:

- Бевзлин. Анатолий Матвеевич Бевзлин.

- Председатель правления банка?

- Да, - кивнул Халандовский. - Это он.

- Надо же...

- Знаешь, Паша, - медленно проговорил Халандовский, - у меня такое чувство, что начиная вот с этой минуты жизнь моя пойдет иначе. Печальнее и беспросветнее. И твоя, Паша, тоже.

- Ты забыл о Бевзлине... А как пойдет его жизнь?

- Немного хлопотнее, нежели прежде... Но его хлопоты будут не слишком продолжительными. У него давно нет врагов, Паша. Его окружают одни друзья. А врагов нет.

- Куда же они подевались?

- Знаешь, все они почему-то умирали.

- Пожирали, наверное, что-нибудь плохое?

- Свинцом давились. Иногда Бевзлин позволяет себе немного пошалить - дает возможность милиции найти голову того, руку другого, ногу третьего... Шутки у него такие. Юмор. Осмысливаешь, Паша, природа юмором его наделила. Своеобразным таким, неподражаемым юмором. Будем живы, Паша! - Халандовский поднял стопку, подождал, пока к нему присоединится Пафнутьев и, чокнувшись, решительно опрокинул ее в рот, выпив одним глотком.

- Будем, - согласился Пафнутьев. - А он тибе не мешает жыть? Не мешает радоваться весне, солнцу, пробуждающейся после зимней спячки природе?

- Бевзлин? Нет. Нисколько. Скажу больше - он мне очень помогает.

Дорогафато, правда, берет за это, почти все забирает, но и помощь его неоценима.

- В чем же она выражается?

- Жительствовать дает.

- Да на такого человека молиться надо! - воскликнул Пафнутьев.

- Молюсь.

- Ну, что ж... Постараюсь повидаться. О впечатлениях доложу.

- Не доложишь, - тихо, но твердо проговорил Халандовский. - Вашего брата он не принимает.

- Примет.

- Считай, что тебе крупно повезет, если удастся связаться с ним хотя бы по телефону.

- Тогда придется его банк брать штурмом.

- Не возьмешь. Его оборонительные силы превосходят твои возможности.

- А танки, самолеты?

- Предусмотрено, - сказал Халандовский без улыбки. - Предусмотрено, Паша.

- Даже так, - озадаченно проговорил Пафнутьев. - А иногда, говоришь, у него возникает желание пошутить?

- Возникает.

- Так вот откуда появилась рука в холодильнике...

- Не понял?

- Да это я так, с собой беседую.

- С собой можно, - кивнул Халандовский. - Это безопасней.

- А с тобой?

- И со мной можно... Но уже не так безопасно. Я, ведь, Паша, живой человек. Я и дрогнуть могу.