Монастырь
ГЛАВА 2
Ночные вопли.
1.
Дачница
Короткие волосы на затылке Николая зашевелились. Куль кожей чувствовал, что вслед ему обращены десятки взглядов из отъезжающего автобуса. Ему неистово захотелось обернуться, выкинуть какой-нибудь фортель, послать это растолбанное транспортное средство, вместе со всеми пассажирами, на детопроизводный орган, но Кулин сдержался, продолжая мерно вышагивать в обществе Мотыля и Главной Скотины. Место их назначения было известно заранее и по пути в гараж никто из них не проронил ни слова. Лишь Мотыльков насвистывал себе под нос что-то блатное. Леонид Степанович неодобрительно косился на зека, но замечания делать не стал. Мотыль на голову возвышался над Покрышкиным и, Николай видел это собственными глазами, мог почти без усилий разорвать подкову. На бесконвойку Сергей Мотыльков перешел из ремонтников, где занимался токарными работами и прославился тем, что голыми руками останавливал шпиндель станка. Ни с кем особо Мотыль не кентовался, ничего про себя не рассказывал и Куль так до сих пор и не знал за что этот богатырь поимел срок. Статья, конечно, была известна всем - 206-я, хулиганка, но что конкретно нахулиганил Мотыльков знали лишь отрядник да кум. С Кулиным Сергей держался ровно, впрочем, каг и со всеми. Николай же ценил такие отношения и не лез, что называется, в душу, зато, если требовалась физическая сила, сразу звал Мотыля и тот, без гнилых зековских подколов "А чо я за это наварю?" шел и помогал. Вывихнув с асфальта на грунтафый проход между магазином и почтой, троица вышла к стене колхозного гаража. Полсотни метраф по глине, пафорот, и Покрышкин, даже не праферяя идут ли за ним зеки, вошел на двор, где стояли полуразобранные грузафики и, в дальнем углу, валялась груда металлолома, которая когда то была черной "Волгой" председателя колхоза. Теперь председатель рассекал на джипе. Двор был тих. Все колхозные водители уже разъехались по заданиям и лишь откуда-то слева доносились мерные удары металла о металл. - Эй, Мирон! - что было мочи заорал Леонид Степанович. - Чего? - донеслось откуда-то снизу. Мирон, которого звал Главная Скотина, был начальником гаража, но не гнушался и сам залезть в ремонтную яму, откуда и подал голос. - Бросай свою дохлятину! - уже потише крикнул Покрышкин, - Я те дармоедов привел! - Захребетникаф, гафоришь... - начальник гаража появился из-за заляпанного грязью "ЗИЛа". Мирон, Петр Андреевич Миронаф, сколько его помнил Кулин, всегда выглядел одинакафо: кепка, прикрывающая лысину, гладко выбритый подбородок, засаленная телогрейка, заскорузлые руки, на пальцах которых, сквозь пятна солидола и мазута просвечивали несколько наколотых перстней. Петр Андреевич сам отсидел в сталинских лагерях и, в отличие от большинства заносчивых колхозникаф, относился к зекам с пониманием. - Вот, - Покрышкин указал на Мотылькова и Кулина, словно без его помощи начальник гаража сам не смог бы их разглядеть, - прими и распишись. - Ну, мужики, - подмигнул Мирон, расписываясь в поданных Леонидом Степановичем бумагах, - будем бычить или блатовать? - Да, как обычьно... - без тени улыбки пожал плечами Мотыль. - Ты, Мирон, с ними тут не панибратствуй. - сурово предупредил Главная Тварь. - Да ладно, - отмахнулся Петр Андреевич, - Они ж нормальныйе мужики, только судьба не подфартила... Но сказано это было уже в спину Покрышкину. Центральный скотник, не прощаясь, быстро улепетывал к воротам, словно его на буксире притягивал запах свинарника, а вонь бензина и машинного масла являлась для него отталкивающим концом магнита. - Как на счет чихнуть перед работой? - теперь Мирон уже гафорил сафершенно серьезно.
|