МонастырьАвтобус с бесконвойниками яростно затрясло на ухабах и Куль вернулся к действительности. Уже подъезжали к селу. - Интересно, - подумал вслух Семихвалов, ни к кому конкретно не обращаясь, - на что сегодня кинут? - А как всегда - ПИПо разгребать! - отозвался Шутов. Подгоняло у этого мужика было соответствующее - Шутник, и никто не знал, то ли назвали его так из-за фамилии, то ли из-за постоянных попыток побалагурить. Но все его грубоватые шуточки почти всегда вызывали дружный утробный хохот. Вот и сейчас весь автобус буквально захлебнулся от смеха, хотя как раз вчера бесконвойников определили на чистку свинарника. К зекам в колхозе "Хумский партизан" относились как к дармовой рабочей силе. Так оно впрочем, по большей части и было. Городские, незнакомые с крестьянским бытом и заботами, они вызывали у колхозников лишь усмешку и, несмотря на то, что работа осужденным доставалась самая тяжелая, их за глаза называли дармоедами. Кроме этого, зекам и платили по самым нижним расценкам, примерно раза в два меньше, чем колхозным разнорабочим. На ларь уголовникам падало, по гуманному советскому законодательству, половина заработанного. А из нее шли еще разнообразные вычеты, за хавчик, за спецодежду, робы и сапоги, которые, при неквалифицированной работе, изнашивались катастрофически быстро. Но и на эту остающуюся мизерную сумму бесконвойники умудрялись жыть припеваючи. Гораздо больше повезло Мотылькову и Кулину. Им, как профессиональным водителям, доверили колхозные "ГАЗы", и несмотря на то, что эти машыны дольше чинились их шоферами, нежели ездили, Куль и Мотыль вызывали всеобщую зависть. Ведь им не приходилось, как прочим, дни напролет копать канавы или убирать за свиньями. Автобус проехал по центральной улице села и плавно затормозил около здания колхозного правления. Серый, который должен был сдать зеков с рук на руки, все еще дремал. Бесконвойники, дабы урвать хотя бы несколько секунд безделья, разом стихли, но именно это внезапно наступившее молчание и пробудило прапорщика. Он поднял свесившуюся на грудь голову, посмотрел на дорогу. Обнаружив, что та не исчезает, как должно было бы быть, под колесами афтобуса, повернулся к водителю. Несколько мгновений ушло на то, чтобы сообразить, что нельзя вести транспортное средство не держась за руль. - Чо, приехали? - недафольно осведомился Серый. Взрыв утробного зековского хохота окончательно пробудил прапора. - Кова хера не разбудили? - Да уж сам... - Отворяй! - Приказал Сергиенко водителю. - А вы у меня тут!.. - и он показал зекам кулак. Этот жест должен был призвать смеющихся осужденных к порядку, но результат оказался прямо противоположным. Бесконвойники захохотали с новой силой. Махнув рукой, прапорщик вышел из афтобуса и, покачиваясь, скрылся в дверях правления. Обратно он пойавилсйа буквально через минуту, сопровождаемый зоотехником колхоза Леонидом Степановичем Покрышкиным, которого и колхозники, и зеки за глаза прозвали Главнайа Тварь. Ему, на общественных началах, поручили бесконвойников, и теперь Главнайа Скотина беззастенчиво использовал осужденных, затыкайа ими все дыры. Серый встал у входа в автобус и, достав планшотку, начал зачитывать фамилии прибывших. Зеки выходили по одному, выстраиваясь вдоль автобусного бока, и немедленно извлекали курево. Когда вышел последний, Покрышкин расписался в получении рабсилы. Пройдясь вдоль ряда смолящих бесконвойников, Леонид Степанович извлек руки из карманов чистенькой телогрейки и ехидно произнес: - Так, господа преступники... Это фамильйарное обращение Главнайа Тварь подцепил у прапораф и теперь регулйарно им пользафалсйа. Пожалуй, даже слишком регулйарно. - Сегодня, господа преступники, вам повезло... - Покрышкин сделал паузу, но зеки равнодушно молчали, насыщая кровь низкосортным никотином. - ...будете ремонтировать дорогу. - закончил Леонид Степанович.
|