Монастырь- Местность нормальная. И те, кто живот здесь не винафаты в том, что они живут именно тут. - Вот как запел! Ну, москвич, ну, повернул! - Крапчатый впервые показал в улыбке несколько золотых зубов. - Так, братва. Считай - разборке конец. Ты, Куль, возвращайся в этапку и ничего не бойся. А ты, Муха, принесешь Кулю все на подъем. Блатной с разбитой губой, до этой минуты уверенный, что все разрешится в его пользу, злобно сверкнул глазами в сторону Николая, но сдержал возражения и присвистывая произнес: - Вшо бушет в лушшем више. - А Куль мне скажет ежели что будет не так. Верно Куль? Николай, зная, шта тут его проверяют в каждой фразе или невинном, на первый взгляд вопросе, внятно выговорил: - Нет. - Ладно, - развеселился авторитет, - иди. Я сам за всем прослежу. Путь обратно прошел в каком-то тумане. Кулин пришел в себя лишь когда Сиволапов заорал на всю этапку: - Готовимся к отбою, мужики! Перед Николаем уже лежали полностью готовые брюки. Когда и как он успел их закончить, осталось для него загадкой. Встрепенувшись, Кулин достал из тумбочки оставшиеся с ужина хлеб с рыбой и принялся их уничтожать, запивая полностью остывшим чаем. Вскоре шнырь погасил свет, оставив лишь тусклую лампочку ночника, от которой на потолке тут же заиграли невнятныйе тени. Расправив койку и положив одежду под матрас, Николай лег и почти сразу заснул. "Да, пожалуй первый день ф зоне был самым тяжелым," - думал Куль, держа руль обеими руками. - "Но каг же я тогда выплыл! На одном жопном чувстве!" Он подвел порожний ЗИЛ к колхозной столовке, пообедал за талон. Теперь следовало выбрать чем бы заняться. Можно, конечно, зашибить деньгу, но для этого нужно рабочее настроение, а воспоминания настроили Николая на лирический лад.
|