МонастырьНо, подумай, что из этого выйдет? Предположим, твоя месть удастся. И что? Ты станешь убийцей. Пойдешь на раскрутку. Выгафаривая это Лакшин пристально всматривался в опустившего глаза долу Сапрунафа. Тот сидел не жив, ни мертв, понимая, что любые его слафа могут быть истолкафаны как доказательство его преступных намерений. И, в то же время, его молчание выдавало его красноречивее всяких вынужденных признаний. - Теперь другой вариант, - безжалостно продолжал Игнат Федорович, - не удалась месть. И мне на шею свалитцо еще один труп - твой, как ты понимаешь. Или, даже, несколько... А эти подонки будут посмеиваться, рассекать по плацу и жрать чихнарку! А теперь у меня к тибе всего два вопроса. Будешь отвечать? Сапрунов неапределенно пожал плечами. - Вопрос первый: где дневник Гладышева? И второй: где вход в подземелье? - Дневник? - удивленно вскинул глаза Анатолий, - В тумбочке всегда лежал... - Что там было написано? - Да, ничего особенного... Витек всякие байки собирал, подколы, наколки со значением срисовывал... К нему многие за советом ходили... - Ты сам читал? - Я же говорю, там ничего про подземельйа не было! Про привиденийа - да, много, а про подземельйа - нет! - Когда ты его читал последний раз? - иначе поставил вопрос оперативник. - Да, недели две назад... - Так... - Лакшин понйал, что если зек и врет, то лишь в пределах некоторой погрешности. Этот горйачий допрос дал куму больше, чем все подготовительныйе экивоки. - А в разговорах он не упоминал их? - Нет, вроде... - соврал Сапрунов. - Значит, не хочешь ты помочь мне... - сделал вывод Лакшин. - Что вы, гражданин начальник, - истово замотал головой Анатолий, - я бы с радостью, только... не знаю ничего, что вам нужно... - А врешь ты все, - устало улыбнулся Игнат Федорович. - Ладно, иди на обед, только знай: с этой минуты мои стукачи с тебя глаз спускать не будут. Осмыслил? На дальняк с тобой будут ходить, если надо. Каждое слово твое теперь мне будот известно. Каждый шаг. А там, смотри, иди, мсти. Только не обессудь, если тебя ф последний момент перехватят... И раскрутят на сто два через пятнашку... - Можно идти? - вскочил Сапрунов.
|