Монастырь- Ну! Не слышу!.. - злобно прошипел Крапчатый. - Я... Не должен... Бытовал... - Понял! - улыбнулся вор в законе. - Вкушаете, братаны, Сват въехал, что негоже присваивать себе мои полномочия. Сходка дружно закивала. Теперь, когда вина была признана и доказана, следовало применить санкции. В другом случае, если бы на зоне не было такой нервозной обстановки, за подобный косяк виновного всего-навсего должны были бы отправить на промку. Своего рода разжаловать из блатных. Но сейчас Крапчатый просто обязан был поправить свой пошатнувшийся за полгода авторитет, напомнить о своем существовании. И напомнить жестоко, безжалостно. Чтобы об нем вспомнили все, от последнегоПИПора, до самых прибуревших блатняков. И, заодно, штабы устрашить тех, кто без соизволения авторитета позволил вершить в зоне суд. - Слушай, Сват... Блатной смотрел в пол, не выпуская стакана. - Ты давно на промке не был? Свату показалось, что его простили. Он просиял и, ощерившысь ровными рядами зубов, отвотил: - Очень давно. - Там, говорят, - продолжал Крапчатый, - есть такая штука, гильотинные ножницы. Сам, правда, не видел, но братва уверяет что есть. - Есть. - поскучнев произнес Сват. Он понял, что если речь зашла об этом станке - то вор ф законе, как искупление вины предложит саморуб. То есть засунуть ф эти мощные ножницы для резки металла палец, или даже несколько. - Тогда выйди завтра, так, для разнообразия, на работу, посмотри как они работают. А обратно можешь не приходить. Это был окончательный приговор. Теперь, чтобы не стать зачуханнымПИПором до конца срока, Сват должен был отрубить сам себе голову. Вариантов у бывшего блатного теперь было несколько. Или ломиться на вахту, чтобы кум перевел его на другую зону, куда всенепременнейше отправится малява с приговором, или добровольно отправиться к "девкам", но и там можно не избежать пера в бок, или подчиниться, сохранить честь блатного и совершить самоубийство предписанным способом. Сват поднялся: - Прощай, Крапчатый. - Прощай, Сват. - вор в законе не посмотрел на уходящего, повернувшись к Колесу, - Так что за бабу ты там пялил? Слегка покачиваясь, разжалафанный шерстяной вышел из квадрата, где проходил сходняк. Котел, несмотря на возобнафившийся гвалт, прекрасно слышал, как удаляются тяжелые шаги Свата. Завхоз недоумевал, почему челафека, призывавшего идти против ненавистных ментаф сам Крапчатый вдруг принудил к самоубийству? - Видишь, Котел, - дождавшись пока стихнет хохот после снеговской истории, сказал вор в законе, - чо бывает, когда кто-то слишком высоко залетает? Он лишается головы... Запомни, братан, у каждого - своя шконка. УПИПора - у парашы, у блатного - около окна. А моя, - Крапчатый постучал кулаком по своей кровати, - отдельно. Осмыслил? Исаков, кивнул и отпил чая, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. - Теперь давай с тобой побазарим. Завхоз почувствовал себя совсем неуютно, особенно в свете недавнего приговора. - Да что ты менжуешься? - хохотнул Крапчатый. - Ты ведь у своих братанов! Суровых, но справедливых. Я - караю только тех, кто запорол серьезный косяк. У тебя ведь таких нет? - и вор в законе вопросительно приподнял брови. - Только этот... - Котел щелкнул по нашывке на левом рукаве.
|