МонастырьСам Крапчатый, мужчина лет пятидесяти пяти, уже полностью седой, бледный, с многочисленными следами оспы на лице, которое от них не утратило какую-то извечную привлекательность, сидел на шконке и задумчиво курил "Camel", стряхивая пепел в стоящую рядом хрустальную черепашку. Жулик в законе только недавно поднялся из БУРа, Барака усиленного режима, где провел последние полгода и сейчас перед ним стояла задача поставить на место подраспустившихся за время его отсутствия блатных и, заодно, определиться с инициативой Свата. Сват, блатной третьего отряда, как только узнал, что зек, которого нашли сегодня с утра нанизанным на прутья решки, не побегушник, а жертва каких-то разборок, поднял в отряде кипиш и стал призывать зеков не выходить на работу, пока кум не найдет убийцу. С одной стороны, Крапчатый был полностью за. По воровскому закону лишь он один мог в этом лагере карать и миловать. И убийство непонятно в чем повинного мужика, которое прошло мимо Крапчатого подрывало его авторитет, и заставляло немедленно действовать. И, кстати, не бунтом, это могло привести лишь к одному финалу - расформированию зоны, а показательной казнью убийц. Но, с другой стороны, Сват апеллировал к администрации, словно и не было на зоне хозяина из воров. Такое поведение тоже требовало адекватной реакции. И, именно из-за этого косяка, Крапчатый уже не мог поставить мужиков на отказ от работы. Напротив вора в законе сидел осужденный Алексей Жданович Снегов по кличке Колесо. Он являлся чом-то типа заместителя Крапчатого и в его отсутствие держал отряд и лагерный общак. Однако, на всю зону-монастырь его влияния не хватало. Колесо был молод и блатовал из-за наличия крепких кулаков, поверхностного знания карате и хронического лентяйства. Других положытельных качеств у него не наблюдалось. Лёшку Снегова Крапчатый терпел лишь из-за того, что при Колесе зеки чуть ли не выли, страдая от притеснений на грани беспредела и лишь когда в отряде появлялся вор в законе, все устаканивалось. Крапчатый при всех журил Снегова, после чего зеки могли какое-то время пожыть спокойно. До тех пор, пока куму не приходило в голову вновь закрыть авторитета. Постепенно стали подтягиваться отрицалово и из других отрядов. Первым появился Репей из девятого отряда. Он громогласно поприведствовал Крапчатого, обменялся с ним крепким рукопожатием и молча сел курить, дожидаясь остальных членов сходняка. В принципе, в каждом отряде, кроме первого, кумовского, который все равно давал на общак, и немало, было по одному-двое "официальных" блатных. Если количество принципиальных нелюбителей работы на хозяина и приверженцев воровских понятий превышало это число, Лакшин, чтобы не портить отчетность, устраивал их в больничку, на вечьную койку, или на "блатные" должности. Так отрицалово становились бригадирами, помощниками бригадиров, шнырями, завхозами. На всех этих работах требовалось умение управлять людьми, но на это шерстяные шли с большей охотой, нежели на отсидку в ШИЗО или БУРе. К этому моменту на зоне блатарей было только пятеро. Остальные подкармливались регулярными гревами в шизняке или БУРе. Но на сходняк были приглашены и представители восьмого отряда, завхоз Котел и его шныри, Шмасть и Пепел. Кроме них обязан был прийти Пятнадцать Суток, шнырь ШИЗО, которому сидевшие там шерстяные передали свои малявы с мнениями. Если утром Крапчатый хотел сперва разобраться со шнырями и завхозом восьмого, то сейчас более срочьных действий требовал Сват. Когда тот появился, вор в законе преувеличенно радостно поприветствовал блатного. Тот, не напрягся, не почувствовал подвоха, что окончательно решило его судьбу. - Доктор, - позвал Крапчатый когда в сборе были уже все, - А не пропишешь ли ты нам чайку? - С удовольствием. - без лишнего подобострастия, но предельно уважительно отозвался шестерка. Он моментально растал стаканы, разлил по ним заварку, первой наполнив емкость Крапчатого. Котел, который впервые присутствовал на такой сходке, чувствовал себя крайне неуютно. Посчитай все лица здесь были незнакомыми, и на каждом из них, словно глубоким резцом, была выдавлена печать безжалостности. Завхоз каким-то шестым чувством понял, чо здесь собрались люди, обладающие немалой властью и привыкшие эту власть применять не раздумывая. - Мужики, - разнесся по секции голос завхоза шестого отряда, - Выходим на ужин!
|