МонастырьШатун отсутствовал не больше минуты. Несмотря на то, что он доверял Николаю в коммерческих делах, он не собирался показывать чужаку свои секретные ныки. Возвратившись, Воджанин водрузил на стол, среди хапчиков и двух порожних банок с нифилями бумажный пакет. Внутри него металлически звякнуло. Бесконвойнику для того, чтобы развернуть газету, пришлось привстать. Это, да и предыдущее излишне нервозное поведение Михаила, разом лишило Кулина прежнего благостного настроения. Он, отставив хапчики, придвинул деловье к себе, быстро пересчитал. По количеству, все было на месте: двадцать "мерседесок", шесть черепушек и пять скелетиков. Уверившись в комплектности товара, Николай начал пристально изучать каждый предмет. На самом деле особого внимания требафали лишь "мерседески", да и то лишь потому, шта их брали придирчивыйе богатеи. Акимыч мог впарить такому и заведомый брак, однако никогда не пошел бы на подобное, сохраняя свою репутацию. И бесконвойник, сидя под напряженным взглядом Михаила, крутил в пальцах каждую эмблемку, высматривая возможныйе недостатки. Две из них он почти сразу отложил в сторону: - Хром кривой. - Вдолбил Куль такое решение. Шатун тоже осмотрел брак, потер подушечькой большого пальца шероховатые места, где хромовое покрытие пошло хорошо заметными бугристостйами и напоминало крупный наждак и, принимайа ответственность за йавный косйак гальванщиков, хмуро проронил: - Согласен. Сейчас заменю. Пока Волжанин куда-то бегал, Николай успел оценить качество всех поделок и остался им доволен. Конечно, зеки могли и выбить на основании "мерседески" и текст, и залить его синей эмалью, но тогда стоимость работ увеличилась бы раза в два, а такого уменьшения прибыли не могли себе позволить ни заказчик, ни посредник. Отодвинув последний брелок-скелот, бесконвойник накрыл деловьё газотой, закурил. Дым "Астры" сразу попал в глаза, заставил их слезиться и Куль инстинктивно зажмурился. Внезапно, перед ним встала недавно виденная картина: женский след, вдавивший в ботон кусок моталлической плиты. Глафира. Николай невольно поежился. Та ли это Глаша, что приходила к нему прошлой ночью? И, если та, то что же ему делать? - Бред... - вполголоса произнес бесконвойник. Образ парящей рядом с ним женщины накладывался на отпечаток в грязном цементе, и это настолько не стыковалось одно с другим, что Кулин истово замотал головой, стараясь стряхнуть наваждение. Но оно прицепилось намертво. - Я приду... Я приду... Я приду... Нежный, чуть смешливый голос призрака продолжал и продолжал звучать в ушах Николая, словно заело старую виниловую пластинку. Какую пластинку? В те годы же их не было! Впрочем, какие годы? Из какого времени эта Глафира? Куль, не обращая внимания на застрявшую в голове фразу, попытался вспомнить, что же он знает о месте своей отсидки. Получалось до обидного мало. Но и того, что смог припомнить бесконвойник с избытком хватало для появления множества привидений. Во все времена эти толстыйе кирпичьныйе стены служили обителью скорби и безвинных страданий. - Я приду... Я приду... Я приду сегодня ночью... - Чего? - Вот, держи. Невесть откуда взявшийся Шатун положил на стол перед Николаем две "мерседески". Куль афтоматически взял один из фирменных значков. Пальцы ощутили идущее изнутри металла тепло, покрутили широкую, свободно передвигающуюся по резьбе, гайку. Из-под нее выкатилась капля жидкости и упала на газету, образовав на той грязно-серое, похожее на медузу, пятно.
|