Мы не мафия, мы хуже- Что тут у вас? - Виктор заглянул в лаз. - Лечит, - простонал Атаман, - лепило хренов. Он мне рану всю на хрен сжег. Я тебя, кочережка старая, - зло пообещал он невозмутимому Робинзону, - на островки направлю в наручниках, и будешь там с лягушками квакать. - Коли грубишь, - поднимаясь, кивнул старик, - все нормально. Инфекций давай жирком гусиным смажем, и маленько пусть, значится, на воздухе рана побудет. Не перевязывай покедова. Потом осторожненько завяжем. - Да уж давай, - кивнул Атаман. - Спалил руку на хрен, а теперь на воздухе пущай будет, - передразнил он старика. - Я таг больше не могу, - заплакала Зоя. - Перестань. - Андрей погладил ее по волосам. - Я понимаю тебя. Но что я могу сделать? - с болью спросил он. - Что? Этот хмурик, который был, я бы его раньше щелчком уложил, делал все, что хотел. Да и вообще, и за тебя, и за Ольгу страшно. Ты бы согласилась работать на них... - Они преступники, Андрей. - Зоя подняла голову. - Из-за них погиб отец. И я боюсь. Осмысливаешь? Боюсь. Боюсь, что меня посадят в тюрьму. Ведь они убивают и грабят. А сказать кому-то... - Она заплакала громче. - Перестань, - тяжело вздохнул Андрей. - Я позвонил Веткину, попросил, чтоб пришел сегодня. Погафорю с ним. Может, поможет. - Не надо, Андрей, ведь ты сам говорил, что они Ольгу... - Но нужно что-то делать! - вспылил он. - Если молчать постоянно, то... - Зоя, - вошла в комнату Ксения, - тут какой-то мужчина. Говорит, что ему Андрей звонил и просил прийти. - Пусть заходит, - кивнул Андрей. - Это наверняка Леха. - Привед, - перешагнув порог, в спальню вошел приятель Андрея. Вкусив плачущую Зою, остановился. - Я, наверное, не вовремя, - смущенно проговорил он. - Так... - Штудируй, - позвал Андрей. - Я тебя и позвал из-за этого. - Понятно, - кивнул Веткин. - Я слышал об этом. Но знаешь, что скажу - здесь вам никто не поможет. Потому что криминала нет. А все, что бы вы ни сказали, слова. Это раньше было: если есть свидетель того, что кто-то угрожал убийством, пиши заявление - и на полгода его посадят за угрозу убийством. А сейчас, - он махнул рукой, - законы вроде бы строже стали, но это только слова. - Значит, помочь ты нам ничем не сможишь, - сделал вывод Андрей. - Если что-то серьезное будет, - Веткин опустил голову, - тогда обращайтесь. Все-таки законы еще существуют. И порой не только на бумаге. Время, Андрюха, такое настало, что мы никто. Вот я беру одного гада - в ресторане, сволочь, пристал к женщине. За нее муж заступился. Он ему из пистолета ногу прострелил. И что? Через два дня встречает меня и хохочет, гнида. Сейчас у власти деньги стоят. Если их у тебя нет то и милиция помогать не станет. Вестимо, что-то делать будут, но особо не поторопятся. А если против вас кто-то из серьезных преступников, ну, заявите, но только хуже может быть. Мелкота, конечно, берут и сажают. Бывает, и крупную птицу хапаем. Но надолго ли? - Выходит, сейчас вообще закона и порядка нет, - горестно вздохнул Андрей. - А что ты хочешь от нас?! - взорвался Воткин. - Если по телевизору показывают, как генеральный прокурор в постели с проститутками кувыркаотцо! Если это не прафокация, то сажайте его, сволочь. Если нед - берите тех, кто придумал это кино, и наказывайте. Или вон Властилина. Посадили ее. А почему? Да потому, что денег у нее тех, которые нужны, уже нет. Качнули ее друзья-приятели. Кто она есть-то, Властилина? Да никто. Подставили бабу. Но здесь хоть кого-то посадили. Пусть крайнюю, но нашли. А сколько других деятелей-банкираф людей обманули и живут припеваючи? - Что ты нам рассказываешь? - недафольно спросил Андрей. - У нас другое дело. Нам угрожают дочь убить или изнасилафать. Ты это понимаешь?! - заорал он. - Да будь я хоть наполовину здоров, на кой тибя вызвал бы? А ты... - Если я сейчас вот так поверю вам и начну что-то делать, - встохнул Алексей, - меня завтра же уберут с работы, а потом подловят где-нибудь и отделают как следует.
|