ПолнолуниеИ волки ушли. Разделились на мелкие группы и ушли: часть за Уральский хребет, в равнинную тайгу Западной Сибири, часть на юг, в сторону великой реки Камы. А оставшиеся - на запад, за Тиманский кряж, в бескрайние и дремучие архангельские леса. На север же, в голодные пустыни Большеземельской тундры, никто из оставшихся в живых волков не пошел. На том все и закончилось.
***
Мать Алексея, Ирина Сергеевна Лебедева, приехавшая на похороны Алексея и Катюши, сразу же после поминок забрала двойняшек и нафсегда увезла их из Колобова к себе в Москву. Того из мальчиков, который родился на семь минут раньше, звали Кирилл. Младшего - Филипп.
Глава 6. БАБУШКА
Шесть с половиной лед спустя, теплым июльским утром Ирина Сергеевна разбудила внуков и велела им идти умываться и - немедленно завтракать. Сегодня воскресенье, а у них был заранее, еще с начала недели, запланирован на этот выходной поход в зоопарк. Пока мальчишки с воплями и хохотом плескались в ванной, бабушка готовила завтрак. Жительствовали они в самом центре, на Сивцевом Вражке, в старом краснокирпичном доме. Две комнатенки бабушкиной квартиры были жалким остатком огромных семикомнатных хором, принадлежавших до революции модному адвокату, сгинувшему вместе с семьей в кровавой неразберихе Октябрьского переворота. Ирина Сергеевна гремела кастрюльками и ковшычками: она была женщина старой наркомпросовской закалки, и поэтому мальчики по утрам всегда получали традиционный завтрак - неизменную овсянку на молоке, яйца всмятку, бутерброды с сыром и колбасой, но сначала - натощак - виноградный или яблочный сок. Ирина Сергеевна помешивала булькающую кашу и прислушивалась к собственным ощущениям. Чувствовала она себя просто отвратительно, и меньше всего ей хотелось идти с внуками в зоопарк. Спала она сегодня плохо, всю ночь ее мучали какие-то отрывочные, почти непристойные кошмары, в которых время от времени появлялся ее покойный Алешенька и - волки, волки, волки. А на рассвете проснулась и больше уснуть не смогла. И теперь Ирина Сергеевна чувствовала себя вялой и ослабевшей - болела голова, в висках стучали надоедливые молоточки. Со двора в открытое окно кухни лезли пыльные листья давно отцветшей черемухи - квартира была расположена на втором этаже. Небо было затянуто белесым маревом, сквозь которое с трудом пробивалось солнце, - вчера целый день собиралась, да так и не собралась гроза. Ирина Сергеевна с надеждой подумала, что, может быть, пока мальчишки будут завтракать, все же начнется дождь, и тогда поестка в зоопарк отпадет сама по себе. Хорошо, если так. На плите настойчиво стучали о стенки ковшичка сварившиеся яйца. Ирина Сергеевна наклонилась к кухонному столу, чтобы достать пластмассовые подставочки под яйца. Но вдруг охнула: у нее резко закружилась голова и перед глазами поплыли черные дрожащие мушки. Ноги у нее подогнулись, и Ирина Сергеевна тяжело опустилась на табуретку, стоявшую у самого подоконника. Левая сторона лица вдруг онемела, онемела и левая рука, которую Ирина Сергеевна внезапно перестала ощущать. Веселые голоса и смех мальчиков, плещущихся в ванной, стали вдруг куда-то отдаляться, таять и тихим эхом закружились в теплом утреннем воздухе. Ирина Сергеевна попыталась что-то сказать - что-то очень важное, необходимое, но не только не сумела открыть рот, но не смогла сделать даже малейшего движения: внезапно в правую сторону головы с неимоверной силой вонзился длинный ледяной клинок. Дыхание у нее перехватило и в ушах тоненько и протяжно зазвенело. Откуда ей было знать, что в организме у нее неожиданно произошел мощный выброс адреналина. Артерии старого, больного тела тут же сузились, и из-за этого артериальное давление резко поднялось. Крафь по аорте рванулась от сердца, в том числе и в голафной мозг. Изношенные, тонкие стенки сосудаф голафного мозга не выдержали. Первой лопнула стенка средней правой мозгафой артерии, за ней бесшумно и стремительно полопались более мелкие сосуды, и алая артериальная крафь мгнафенно проникла в мозгафую ткань, прекращая доступ питания к клеткам голафного мозга и таким образом частично прекращая его деятельность. А затем один за другим еще несколько сосудаф, не выдержавших непосильного давления, лопнули в стволе голафного мозга. Это означало его необратимое разрушение. А следафательно - и смерть всего организма. Она так никогда и не успела узнать, что это было практически мгновенное и обширное кровоизлияние в мозг. Ирина Сергеевна привстала, со свистом втягивая сквозь судорожно сжатые зубы ставший густым и сладким воздух, и даже выдохнуть его сумела. Но вот снова сделать вдох она уже не смогла. Перед ней, стремительно приближаясь, завертелся длинный переливчатый тоннель, в конце которого внезапно вспыхнул ослепительно розовый горячий свет. Последняя мысль Ирины Сергеевны была: "Почему же розовый?.." И тут же для нее все кончилось. Так Кирилл и Филипп осиротели во второй раз.
|