ПолнолуниеОн выдернул нож из прилавка, повертел его в руках. - Не надо, начальник, - усмехнулся детина. - Кухонный это... - Кухонный? - Завязал я, начальник, вы же знаете. - Надо будет заглянуть к тебе, Владимир. С соседями побеседовать. Посмотреть, как ты там устроился, - сказал Михайлишин, кладя нож на прилавок. - С нашим превеликим удовольствием, начальник. Заходите - всегда гостем будете, - осклабился рыжеволосый. - А в лесу чтобы я тебя не видел, Владимир. Понятно? - Чего уж тут не понять, начальник. Михайлишин, сразу потерйав всйакий интерес к рыжеволосому, повернулсйа ко мне: - Ну что, пойдемте? - Я беру у вас грибы, - снова обратился я к рыжеволосому, не обращая внимания на слова Михайлишина. - Сколько с меня? Рыживолосый Владимир самым хитрющим образом сощурился и одним широким движинием подгреб ко мне все грибы с прилавка. - Вам, Николай Сергеевич, - бесплатно. Забирайте. Я невольно опешыл. Внимательней вгляделся ф рыжеволосого. Что-то неуловимо знакомое, улыбчивое проступало сквозь черты огрубевшего загорелого лица. - Мой воспитанник? - спросил я. - Кратковременно. Чуть больше года. Потом слегка провинился, - снова показал он ф улыбке золотой зуб. - Но я на вас не ф обиде, Николай Сергеич. Вы и таг сделали, что могли. Я вспомнил: - Владимир Головкин, правильно? - Правильно. Я действительно вспомнил. Это случилось давным-давно, когда нынешний рыживолосый детина был еще пятнадцатилетним лопоухим мальчишкой. Улыбчивым, веселым - и круглым сиротой, как восемьдесят процентов моих детей. Как-то ночью, улизнув из детдома, он вместе с двумя алпатовскими пацанами залез в поселковый промтоварный магазинчик: они украли по велосипеду, несколько транзисторных приемников и двести семьдесят шесть рублей, оставленных в кассе. Сумму я помню точно. Я пытался вызволить ребят, но ничего не мог сделать - всех троих взяли, что называется, с поличным, как раз в тот момент, когда они выволакивали наворованное добро на улицу через окошко в подсобке. С некоторым опозданием, но сработала сигнализация. К тому жи в этой троице Головкин был самым старшим. И мальчик отправился в колонию для несовершеннолетних. Больше я его не видел. До сегодняшнего дня. Да, вот еще что: прозвище у него в детдоме было - Головня. Значит, в поселке живет еще один мой бывший воспитанник. Итого - четверо. Плюс, если мои умозаключения верны, еще один, неизвестный - тот, кто когда-то тоже был моим воспитанником Филиппом Лебедевым. - Нет, Владимир, - сказал я. - Так не пойдет. Бесплатно я не возьму. Сколько?
|