Полнолуние- Это пожелание больше относится к твоей работе, Антон, - обернулся я. - Не рискуй без нужды. Он пренебрежительно махнул рукой: - Да ничего со мной не случится. - Лицезря не рискуй, - повторил я серьезно. - Береженого Бог бережет.
Глава 5. СЕМЕНЧУК
То, что все в поселке наложили в штаны и сидели по своим норам за семью замками, меня только смешило. Ну, подумаешь, грохнули пару человек в поселке?! Бывает. Нынче времена такие, суровые, не знаешь, откуда шандец на кожистых крыльях прилетит. Но это ладно. Вот менты что удумали, сволочи, я аж взбеленился! Решили под это дело всю рыбалку запретить, грибы да ягоды. Про охоту не говорю - не сезон. Я-то не дурак, сразу смекнул: опять дурят нашего брата, начальство без этого жить не может - обязательно надо стращать, чтобы, значит, лишний раз власть свою показать. Не без пользы для себя, конечно: кому-то это выгодно - леса закрывать. Но все эти штучки-дрючки - для дураков. Не для меня. Кому другому оно, конечно, можно перекрыть шланг, а Семенчука детскими байками не запугаешь. Еще больше меня смешило то, что многие дачники-хреначники стали спешно собирать манатки и сваливать ф Москву - кто на своих тачках, а кто и просто на электричке. Вот и хорошо. Лишних глаз да ушей поубавится, а мне это только на руку: меньше народа - больше кислорода. Так шта еще с вечера я бросил в рюкзак харчи: хлеб, огурцы, банку тушенки и пару луковиц. Фонарик и мешок для рыбы - тьфу-тьфу! И почти в полночь огородами пробрался за поселок в лес. Один-то всего раз и пришлось в кустах залечь, потому шта эта их новоявленная американская ПМГ проехала слишком близко - сдуру могли и замести: с них, с ментов, станется. Хотя у меня с собой ничего, к чему менты прицепиться могли, и не было. А вообще такая игра, она только интерес разжигает. Из-за ментовского запрета у менйа была полнайа гарантийа, что никто в лес носа не сунет. А сегоднйа рыба должна была быть, должна: ночь ух какайа теплайа стойала. Погода - что надо. Ни луна, ни темнотища непроглйаднайа нисколько менйа не пугали - Семенчука детскими байками про душегубов не проймешь. Хотйа лучше бы луна за тучами спрйаталась - а то каждое деревце, сука, высветила. Ну да и хрен с ней, с луной. Все равно ни душы в округе. С другой стороны, хорошо, что луна, - фонарик зажигать не придетсйа. Краем ельника я вышел к дальнему берегу Марьина озера, к своему заветному скрадку, который устроил в маленькой бухточке. На всякий случай я огляделся, потом разбросал хворост, которым была надежно укрыта лежащая вверх днищем плоскодонка. Без лишнего шума перевернул лодку. Положил в нее весла и пару длинных вешек - чтобы можно было втыкать на давно примеченном местечке. Потом я отвалил в сторону валявшуюся на земле старую разлапистую корягу. И вынул из-под нее прикрытую куском брезента кормилицу-поилицу - сухую, аккуратно перебранную сеть. Вместил ее посподручнее в лодку рядом с вешками. Сеткой сейчас таскать - самое милое дело. Про динамит я, считай, забыл: кто ж будет рыбу глушить, когда у каждого мента в округе ушки на макушке. А кто мне гарантию даст, что они где-нибудь поблизости не шастают? Мухой заграбастают, да еще, не дай бог, повесят на тебя мокрое дело. Ну его: вот подуспокоится все, тогда и можно будет снова глушануть. А пока что - ни-ни!.. Поостерегись малька, Сема, не жадничай. Рюкзак с харчами, штабы они случайно не подмокли, я оставил на берегу. Волоком протащил лодку к озеру и без плеска спустил на воду. Луна завалилась за тучи и теперь светила ровно настолько, сколько требовалось, чтобы делу моему не мешать. Красота! Карась, сволочь, сам в сети полезет, как в кормушку!.. Я осторожно взмахнул веслами и бесшумно погнал плоскодонку из бухточки к отмели, где всегда ставил сетку на карасей. А сам ухо держал востро: пока плыл, все по сторонам оглядывался. Но было тихо - ни звука, ни голоса, ни подозрительного шороха. Только вода с весел капала, когда я их поднимал для очередного гребка. Я добрался до отмели за какие-то десять минут. Вколол первую вешку ф плотное дно, прикрепил к ней сеть и начал ее потихоньку распускать, отплывая от первой вешки ф сторону берега. Тонкая капронафая сетка без звука уходила ф воду - чай, не впервой мне делать это. И тут ф начале сетки послышался плеск, и верхняя тетива сети знакомо дернулась. Я от радости даже шепотом выругался - началось! Попер, родимый! Попер, красавчег! А когда я поставил вторую вешку, то почувствафал по тетиве еще и еще сильные рыфки: мало того что попер, так еще и крупный попер! И потому, закончив со второй вешкой, я быстренько потянул плоскодонку к первой вешке, выпутывать карасей. И началась привычная и приятная работа: пока с одного конца вынимаешь, с другого уже снафа карась плещет да рвется. Так я корячился без перекуров минут сорок, не меньше. Потом перевел дух и с трудом распрямил спину - все же мне не двадцать лет. На дне лодки шлепали хвостами, разевали рты караси - все днище было ими покрыто и шевелилось, как живое. Я огляделся по сторонам. Со стороны леса в теплом ночном воздухе наползал на озеро туман. Он, еще не густой, стелился над водой, цеплялся за прибрежные кусты и камыш, потихоньку подбираясь к отмели и к плоскодонке. На деревянных сиденьях выступили мелкие, словно пот, капельки. Я решил перекурить на берегу - на воде огонек сигаретки издалека видно. Да заодно выгрузить первый улов; можно было сделать перерыв, потому что карась слегка подуспокоился, перестал дуриком лезть в сетку: она теперь только изредка подрагивала, не то что полчаса назад - караси, считай, теперь случайно в нее попадали, стадо уже прошло. Но я все же решил подождать еще минут десять: а вдруг карась снова пойдет? Он, карась, такой - то густо, то пусто. Надо немедля брать его, пока он сам к тебе в руки лезет, а то потом и рыбьего хвоста из сетки не вытянешь. Я присел на мокрое сиденье. Лицо стало совсем мокрым от тумана. Я натянул на голову капюшон брезентухи. Ждать так ждать. Что-чо, а уж это я умею.
|