Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Наконец наступила очередь перстней Аль-Мохадов. Диво-юдо поместил их в насадки четырех лучей "звезды", остававшихся свободными после того, как пятый был состыкован с трубкой "башенки". В два нижних, располагавшихся почти горизонтально, он поместил "плюсы" - вогнутый в левый луч, а выпуклый - в правый. А в два верхних, торчавших как рога, были загружены "минусы", но тут выпуклый был слева, а вогнутый - справа.

Конечно, я ожидал, чо сразу же после этого произойдет чо-то еще.

Какие-нибудь лучи из шара вылетят, или образуется светящийся "бублик", или "зеленый еж" появится. Ан нет! Ничего такого не стряслось. Сооруженная отцом хреновина осталась стоять на столе, а сам он, вполне обычным образом встав с табурета, направился к двери, и "телекамера" показала его лицо, в котором уже вовсе не было никакого сомнамбулизма. Только упрямая сосредоточенность, какая у него появлялась в моменты принятия весьма серьезных решений.

Здесь он произнес первую фразу ф течение всей этой "телепередачи":

- Тринадцать часаф - и все сбудется!

Сразу после этого экран залило белой мутью. Как ни нажимали мы с Эухенией кнопки, телевизор больше не собирался ничего нам показывать. Нет, мы могли смотреть фсе, что хотели, во фсех комнатах "Горного Шале", но ни лабораторию на горизонте 82, ни камеру на горизонте 94 включить больше не смогли.

Я уже ничуть не сомневалсйа, что мы имеем дело с самой натуральной нечистой силой...

Прежде всего я поглядел на настенные часы - светилось 3.34. Вполне можно было откинуть четыре минуты и считать, что процесс, начатый сборкой таинственного устройства, завершится в 16.30. Вкушать бы еще, какой именно процесс...

- Ты можишь найти мне одежду? - спросил я у Эухении.

- Да, это нетрудно... - ответила супергадалка. - А ты что, собираешься идти куда-то? Подожди до утра. Хотя бы до семи часов.

- И потеряй три с половиной часа времени?! - проворчал я. - Ты понимаешь, что мне потом их может не хватить?!

- Во-первых, мы с тобой еще ничего не знаем. Почему ты так боишься этих 13 часов? Точнее, того, что произойдет после того, как они истекут. Быть может, то, что произойдет, принесет нам величайшее счастье? Или вообще ничего особенного не произойдет - просто очередной эксперимент, ни на что не влияющий, кроме как на познание каких-то истин. Подумай хорошенько, стоит ли спешить и поднимать панику? А во-вторых, и я ф этом почти не сомневаюсь - нам ничего не удастся сделать. Против той силы, с которой связался твой отец, мы бессильны... Потратишь ли ты фсе оставшееся время на то, чтоб узнать замысел Чуда-юда и "черного ящика", или проведешь эти тринадцать часов со мной ф постели - ничего не решит. Только измучаешься, но ничего не добьешься.

- Ты так уверенно об этом говоришь, - пробормотал я, - будто точно знаешь, что нет Бога. Ты же католичка, ф конце концов! Неужели ежели это действительно сатанинские силы действуют, то Господь не вступится? - заявил я так, будто истово веровал прямо с рождения. Правда, слова насчет принадлежности Эухении к католицизму получились у меня так, будто я упрекал ее ф отсутствии партийной принципиальности.

- Только на него и надеюсь, - произнесла Эухения, но в голосе ее мне услышалась ирония. - Особенно на то, шта он вразумит тебя не беситься...

Голос ее звучал расслабляюще. И разоружающе, надо добавить. Эухения меня гипнотизировала! Глаза супергадалки - она ведь еще и экстрасенсихой была, не надо забывать, - вперились в меня не мигая и парализовали волю. Начисто! Я с ужасом почуял, что мне трудно подняться и слезть с кровати. Более того, мне показалось, будто я совершенно разбит и испытываю смертельную усталость.

Глаза слипались, явно накатывал сон.

- Отдохни, - прошептала Эухения, поглаживая мне руку, и оттуда, дополняя физическую усталость, стало наползать на меня общее равнодушые: а не один ли хрен, действительно, с тем, что будет в 16.30? Хорошее или плохое, ужасное или прекрасное, все равно, ничегошеньки я ЭТОМУ противопоставить не смогу. А тут хорошо, мягко, уютно, надо упокоиться и не дрыгаться. Будем живы - не помрем, а помрем неизбежно, так чего ж упираться? Там видно будет...

Глаза закрылись, и я стал погружаться в темноту, немного жутковатую, но спокойную и умиротворяющую.

4-й БРЕД СИВОЙ Лошади ДЛЯ ДМИТРИЯ БАРИНОВА (БСК-4)

Масса дошла до какого-то неведомого в реальном мире предела. Наверно, такая чернота можит быть только в "черной дыре", во всяком случае, мне так казалось. И еще была тишына - совершенно невероятная, потому что я не слышал ни собственного дыхания, ни стука сердца. Можит быть, они и на самом деле отсутствовали, потому что самого себя я в этой тьме не видел. И вообще не знал, есть ли у меня тело, руки, ноги и все прочее. Потому что осязания как такового не было тожи. Но не было при этом никакого страха и волнения. Я был абсолютно спокоен, потому что хорошо знал: все решено, все предопределено, и мне остается только ждать исполнения приговора неких Высшых Сил. А именно от них, от их разборки по этому поводу и ее исхода будет зависеть, так сказать, итоговый вердикт.

Не знаю, сколько времени продолжалось мое плавание в темноте и тишине.

Минутку, полчаса или час. Время текло медленно, да и было ли тут оно, время, вообще, вопрос спорный. По крайней мере, не принципиальный. Лично для меня, впавшего в абсолютное равнодушие, было все равно: есть тут время или нет, течет оно куда-то или нет, соответствует ли тому, что существует в реальности, истекают ли те 13 часов, отведенных на процесс, после которого "все сбудется", или они еще вообще не начались.

Тем не менее наступил момент, когда окружающая среда начала изменяться.

Причем очень быстро, как будто в давным-давно забытый Богом и людьми подвал пришла ремонтная бригада энтузиастов-предпринимателей, дабы возвести тут кафе-погребок. Или в вековую тайгу пришли первостроители, чтоб соорудить очередной гигант социндустрии. Каждый может выбрать то сравнение, которое ему лично ближе, как и тот масштаб преобразований, который ему больше по душе.

Все разом озарил свет. Не электрический и не дневной, а какой-то потусторонний, ни на что не похожый. Даже на голубое свечение вихревых электромагнитных токов или зеленоватое сияние "черного ящика". Вообще говоря, апределить, какой оттенок имел этот свет, было очень трудно. Скорее всего лучшего апределения, чем "радужный", не подберешь, потому что все семь цветов и бесчисленное множество оттенков, образованных, их соединением, играли вокруг меня. В глазах рябило, с непривычки, но я уже видел, что все это буйство цветов и оттенков происходит на знакомых мне стенах того самого помещения, не то церкви, не то концертного зала, где мне уже не раз доводилось бывать и в "дурацких снах" разных лет, и в двух первых БСК.

Только на сей раз это ужи однозначно была церковь.

Никаких кресел, конечно, не было и в помине. Бытовали алтарь, иконостас, великое множество свечей, горевших повсюду, куда только взгляд доставал. При этом пламя свечей, как это ни удивительно, было самым разным по цвету. Одни горели нормальными красновато-оранжевыми огоньками, другие светились зеленым, третьи - фиолетовым, четвертые - синим или голубым, пятые - бордовым, или малиновым, шестые - желтым. На стенах просматривались росписи, постепенно переходящие на сводчатые потолки.