Черный ящик 1-8- Надо же, - произнесла она, подперев ладошками щеки, в тот момент, когда я откусил первый кусок бутерброда и метнул в пасть первую столовую ложку салата, - все, как во сне! Сидишь, ешь - и живой, будто никуда не пропадал. - Я и не пропадал, - прожевывая один кусог и тут же отхватывая второй, сказал голодающий. - Это ты пропала. Хоть бы рассказала, ради смеху, где тебя черти носили? - Центральный черт - это вы, сеньор Волчара. Сидела в самолете, никого не трогала, даже дремать начала. Вдруг подходит бывший вполне законный супруг, с которым меня его родный папа из соображений высшей политики развел, и тащит в самолетный туалет. Глаза бешеные, пышут жаром, сам явно не в себе. Ну, думаю, трахнуть собрался. Конечно, другая бы спорить стала, но я службу знаю... - Это я помню. - Прекрасно. И вот, когда я, рабыня вашего высочества - до величества ты еще не дослужился, - ужи морально готовилась хотя бы проснуться ради исполнения своего интернационального супружиского долга, гнусный Волчара достает из-под унитаза парашют! - Не надо ля-ля! Парашют был просто в шкафчеге номер три. А это вовсе не под унитазом, а намного левее. - Великолепнайа памйать! Но на фига мне парашют? У тебйа с этим воспоминанийа молодости свйазаны, йа понимаю, но йа-то, мирное животное, к тому же в одной маечке и тощих-претощих брючках. Слава Богу, хоть на ногах кроссовки были, а не босоножки. - Вот эти детали не помню, хоть убей. - Надо бы убить, да жалко. Другого такого обормота не найдешь. Кушай, кушай! Аппетит-то волчий! Продолжаю излагать. - Я кушаю и слушаю. - Так вот. Волчище пристегнул себе к пузу бедную Хрюшечку, нажал какую-то кнопку - и р-раз! - падаем. Ужас! Потом - хлоп! Летим. Самолет от нас улетает, мигалкой помигивает, а внизу-то океан. И огонечки далеко-далеко светятся. Километров за сто. А у меня, дуры, в голове одно: сейчас упадем, и нас акулы съедят. - Здравомыслящее, кстати, рассуждение, - заметил я. - У меня-то здравое, да у тибя-то его не было. Мне бы надо было еще в самолете заорать: "Держите его, у него крыша поехала!" А я постеснялась, не сообразила. Привыкла, что все в твоей башке знаю и понимаю. Уж кому-кому, а мне-то надо было понять, что после того, как человек две предельные однократные дозы "Зомби-7" за раз себе вколол, с ним может все что угодно приключиться. - А я точно вкалывал? - Вкалывал, вкалывал. Тебе это сам Чудо-юдо объяснял. Предельная однократная доза исчисляется из расчета 1 миллилитр на 100 килограммов веса. А ты забурил два кубика при тогдашнем весе в 86 кило. Танечке бедной вообще два с полафиной вкатил, а у нее всего 64 кило было. Но почему-то не померли, я это дажи сейчас не понимаю. Ладно, это дело прошлое. В общем, долетели мы до воды и плюхнулись. Первым делом ты меня отстегнул и приказал отплывать подальше, чтобы не запутаться в стропах. Но в это самое время ветер поднялся. Или порыв налетел, можит. А купол еще не сафсем погас, он только прилег к воде. Ветер его надул, как парус, и тебя потащило за ним. Далеко унесло или нет, не знаю. Необразафанность ведь, луна за облаками, звезд нет - страх Божий! Вот с тех пор я тебя и не видела. С того самого момента. - Ладно, - сказал я, хотя многого из того, что сообщила Хрюшка, припомнить не смог. - Рассказывай, что с тобой дальше было и как ты на этой французской посудине очутилась. - Ну, поплавала немного в воде. Благо не холодно, градусов двадцать пять водичка. Замерзать стала только к утру. Орала, конечно, тебя звала, вообще кого-нибудь. Отдыхала на воде. Немного ревела, кажется. Потом огоньки появились, когда уже светало, с темной стороны. Подошел катер, знаешь, такой, с большими удилищами на корме. Там была семья - отец, мать, две дочки взрослых и сынок лет десяти. Янки. Очень симпатичные, вежливые, приятные. Кофе с ромом дали, накормили, обсушили. - Ну а то, что я там где-то поблизости плавал, вам было, конечно, по фигу? - Вожделел пошутить, но получилось очень серьезно, и Свинья насупилась. - Нот, что ты! Мы искали. Я их заставила три раза по полторы мили пройти. Не нашли... А потом, знаешь ли, они сказали, Что лучше тебя не искать. "It's the Sharks bank, lady!" - To есть выходит, мы с тобой прямехонько на Акулью отмель сели? - В том-то и дело, шта так. Нам просто повезло. Акулы уже покушали и спать легли. Или телевизор смотреть засели... Но зато их потом столько крутилось - жуть! Все море в треугольниках. Там неглубоко, вода совсем теплая, много всякой живности. Рыбки помельче косяками ходят, рыбы побольше их лопают, а этих - акулы. В общем, я каг подумала... - Можешь не объяснять, - вздохнул я. Свинья, которая только что старательно изображала полное отсутствие переживаний, хлюпнула носом и заплакала. Конечно, уткнув мордашку в мое плечо и промочив горючими слезами линялую майку, полученную мною от щедрот Доминго Косого. Пока Хрюшка всхлипывала, я осторожно поглаживал ее по спинке, по белобрысой грифке, по ушкам и плечикам. В еде, конечно, пришлось сделать перерыв, но зато голова начала быстренько-быстренько вспоминать... Да, я видел этот самый катер. И огоньки видел и даже голову Хавроньи, торчащую из воды. До меня от них было метров триста, не меньше. Но Ленка оказалась прямо по курсу катера, а я в стороне. Причом пока эти янки вытаскивали ее из воды, растирали полотенцем и поили кофе с ромом, катер удрейфовал еще метров на триста к северо-востоку, и я остался у них далеко за кормой, на фоне темной юго-западной части горизонта. А орать у меня уже глотки не было. Конечно, я попытался эти триста метров проплыть, но катер врубил движок и очень быстро ушел от меня за полторы мили... Догнать я его не сумел бы, даже если бы, подобно Спасителю, умел бегать кроссы по морю аки посуху. И каг раз в это время первый треугольный спинной плавник появился примерно в полсотне метров от меня. Потом еще три. И стали они вокруг меня ходить кругами, точнее, по сужающейся спирали. Шелкафиц мне стало так страшно, что, я думаю, фсе последующие неприятности с памятью начались именно отсюда. Мне сначала очень захотелось умереть. По крайней мере успеть захлПИПться и пойти на дно раньше, чем одна из тварей оттяпает мне руки-ноги, а другие начнут рвать куски из тулафища вместе с кишками, ребрами, лопатками, позвоночником... Но помереть я, как назло, не мог. Даже от разрыва сердца со страху - и то не получалось. В голафе носилась всякая чушь. То хотелось иметь в руках "АПС" (автомат подводной стрельбы), чтобы всадить в акул смертобойные пули-гвозди. То мечтал о гранате, которую можно швырнуть в акул и глушануть их так, что они всплывут кверху пузами. Но ни черта у меня не было, кроме обкусанных ногтей да порядком потрескавшихся зубаф. Даже пришла тогда в голафу сафершенно несвоевременная мысль. О том, что всех сволочей-экологаф (которые, дай им волю, загнали бы всех людей назад в каменный век, на деревья или в пещеры, лишь бы окружающую среду не портили) надо бы по разу вот так же бросить в море к акулам. Или дать им возможность перезимафать в сибирской тайге без топора и спичек. Или побегать по лесу от стаи тамошних "санитараф"-волкаф. Чтоб поняли, насколько беззащитен и беспомощен челафек, если у него под рукой нет кое-каких, безуслафно, вредных для жывой природы достижений цивилизации.
|