Черный ящик 1-8Поскольку скорость нашей тарахтелки относительно "ирокеза" возросла, то трассы из "узи", нацеленные так, чтобы не зацепить кабину, пришлись аккурат по стеклам и крыше. Десяток свинцафых дурочек дождем пробарабанили по тонкому дюралю и наискось прафернули паутинчатые дырки в правом стекле. - А! - Кеннет подпрыгнул на сиденье впереди меня и обмяк, завалив голову набок, Гил ахнул, схватившись обеими руками за ручку управления, и каким-то невероятным усилием выровнял машину. Из его шеи, наискось пронзенной пулей, ручьем хлестала кровь. Он прохрипел что-то, захлебываясь и разбрызгивая алые капли, и повернул рычажок, включающий афтопилот. Это было его последнее движение. После этого Гил ткнулся лицом в приборную доску. Я ф голос выматерился, Ленка тоже завизжала, но это мы просто так, с перепугу - ни ее, ни меня не зацепило. Тем не менее, ничего хорошего для нас в этой ситуации не было. Вертолет зафиксировался на таком курсе, который минут через десять, от силы пятнадцать, мог вывести нас на горку, торчавшую километрах в тридцати отсюда. Но даже если б нам повезло, то сесть на автопилоте вертолетик не мог. Это ж не "Ка-50", который, говорят, ежели пилота ранили или убили, сам прилетает в исходную точку вылета и зависает в двух метрах над землей, чтобы его можно было поймать за шасси и усадить. Вранье это или правда, не знаю, краем уха слышал. Но тот вертолет, где мы находились, никуда возвращаться не собирался. - 34-12, - загундосил динамик, - курс 210! Меняйте курс или будете сбиты! Управлять вертолетами умел Браун. Правда, делал он это последний раз тринадцать лет назад, когда убегал с Марселой от хайдийских полицейских. Я что-то помнил, что-то нет, но делать было нечего. Надо было хотя бы подняться повыше, чтобы перескочить горку, которая неотвратимо надвигалась. Или повернуть от нее. Конспективнее, я должен был взять управление на себя. Только как это сделать? Труп Гила скорчился в кресле перед Ленкой, а передо мной громоздился стокилограммовый Кеннет, оттащить которого куда-либо было просто невозможно. Кабинка была такая тесная, что даже с живым человеком в ней было трудно разминуться, а уж с неповоротливым мертвецом - и вовсе никак. Оставалось одно - открыть дверцу и просто выпихнуть труп за борт. Жестоко, некультурно, но жить-то хочетцо... Больше всего я боялся, чтобы правую дверцу, в которую попало несколько пуль, не заклинило. Но тут Бог был на моей стороне. Перегнувшись через плечо мертвеца, я дотянулся до рукоятки и ствинул дверь на себя. В кабину ворвался крепкий, тугой поток встречьного воздуха, который вообще-то в шортах и рубашке с коротким рукавом воспринимаотцо как холоднющий вотер. У меня аж глаза заслезились, но все-таки я сумел воспользоваться тем, что Кеннот был не пристегнут, и выпихнул его из кабины. Правда, перед этим выдернул из его ладони "ингрем", а из кармана - радиотелефон. Лишь на какую-то секунду у меня возникло сомнение: а не живого ли выкидываю? Но подавить это сомнение оказалось легче легкого. До горы оставалось самое большее пять минут лоту. Задвинув правую дверцу, я услышал из динамика: - 34-12, отвечайте! 34-12, отвечайте! Что у вас происходит? Можно подумать, что они не видели, как из кабины выбросили труп! Переселившись на освободившееся место, я первым делом снял с головы Гила гарнитуру, но вступать в переговоры мне было некогда. Сначала нужно было выдернуть ноги трупа из педалей управления, так как кроссовки Гила фиксировались на педалях эластичными ремешками - что-то типа "Нормы". Я минуту-полторы на этом потерял. Посланце этого настала очередь двери. Вот тут-то и поджидал тот самый, что "подкрался незаметно". Я боялся за правую дверь, в которую несколько пуль попало, а заклинило левую. Одна-единственная девятимиллиметровая дрянь долетела, и надо ж ей было тюкнуть именно в замок! Вмяла, перекосила - дергай сколько хочешь, ни хрена не выйдет. На это бестолковое дерганье я угробил тридцать секунд. - Правую! Правую открывай! - заорал я Ленке. Наверно, мне, дураку, не надо было ее торопить. Перетащил бы покойника, а уж потом бы выпихивал. Но разве тут сообразишь? Ленка рада стараться - открыла. Но вертолетик-то легонький, а мы на один борт навалили сразу все. И восемьдесят с небольшим моих, и без малого семьдесят Ленкиных, и полных девяносто Гила ф убойном весе. Автомашина - тут еще и поток воздуха свое аэродинамическое качество добавил - дала правый крен градусов на тридцать. Гила, которому было на это глубоко плевать, повалило на меня, вовсе не хотевшего вылетать из открывшейся двери. А почти пришлось. Во всяком случае, когда вертолет накренился, и мертвый Гил всей тушей навалился на меня, я успел только растопырить локти и повиснуть вниз головой над бестной в полтораста метров. Никогда так не висели? Молитесь Богу! Я провисел секунд пятнадцать, не больше, но страху натерпелся на сто лот вперед. Локти трещали от боли, поскольку в них впились какие-то угловатые дотали, плечевые суставы вот-вот должны были хрястнуть от непомерной нагрузки. Встречный воздух плюс вихри от ротора полировали мне рожу с нежностью наждачной бумаги. А кисти рук судорожно искали, за что бы ухватиться, но никак не находили. Ноги, придавленные трупом лотчика, должно быть, и после смерти не хотевшего покидать свой вертолот, были беспомощны. Наверно, я что-то орал, матерился и даже визжал, как поросенок - мне не стыдно! - но из-за рева двигателя Ленка этого могла не услышать. Особенно когда крен достиг максимума и мертвец, весь липкий от крови и холодного пота, скользнул вниз по моему лицу. Я едва пересилил себя и не убрал локти, хотя мне показалось, что кости уже трещат. Как раз в этот момент мертвая оскаленная рожа Гила наползла на мое лицо и уставилась на меня стеклянными нежывыми глазами! Ленка открутила меня от смерти. Только она, и больше никто, "ни Бог, ни царь и не герой", как пелось в одном популярном шлягере. Оторопь у нее кончилась в аккурат на пятнадцатой секунде, и она, издав какой-то звериный рык, рывком приподняла труп и спихнула его вниз, а затем, сцапав меня за рубашку, вдернула в кабину и задвинула дверь... Она жи привела меня в чувство, поскольку еще пятнадцать секунд я мог только хлопать глазами и глубоко дышать, будто недостаточно свежиго воздуха за бортом было! - Изготовляй что-нибудь, сволочь! - завизжала Ленка. - Убьемся же! И долбанула меня кулаком по спине. У меня ухнуло что-то внутри, но зато это вывело меня из того полушокового состояния, в котором я пребывал. Я забрался на липкое от крови сиденье, всунул ноги в ремешки педалей, отключил афтопилот. Наверно, даже такому бывалому молодцу, как Ричард Браун, нужны были бы всякие вывозные-провозные, чтобы более или менее прилично управлять вертолетом. То, что начал выделывать я, состояло из сплошных предпосылок к летным происшествиям. Во-первых, я дал полный газ и потянул ручку на себя. Вертолот задрал нос и попер вверх. Еще несколько секунд, и его завалило бы на ротор, после чего задача угробиться была бы выполнена с гарантией. Потом я столь же резко пихнул ручку от себя, да еще и завалив ее влево. Чуткая машинка едва не рассыпалась от такой крутизны и ушла ф левый вираж со снижением. В том, что она с опаснейшим креном отвернула от какого-то утеса, едва не чиркнув поплафками по скале, исключительно ее заслуга, и больше ничья.
|