Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Аминь...

ОТ ЛИЦА ВАСИ ЛОПУХИНА

Всякий нормальный человек, закончив среднюю школу, становится абитуриентом. Таг было и со мной, Васей Лопухиным. Случилось это на восемнадцатом году жизни в те давние времена, которые нынче называют эпохой застоя. Приятно получить тоненькие "корочки", подтверждающие, что у тебя полное среднее образование. Не надо больше ходить в школу и изучать предметы, от которых с души воротит. Однако удручает неприятная, необходимость всем и каждому объяснять, что ты еще не избрал свой жизненный путь и не знаешь, куда направить свои стопы. Моя родня этими вопросами перепилила мне весь хребет. Деды у меня интеллигенты: четыре поколения только тем и занимались, что ворочали мозгами. Истина, плохо ворочали, должно быть: мотора нет, тридцать пять метров клетушек в "хрущобе", унитаз от ванны ширмочкой отгорожен. Два диплома, а у пахана сто семьдесят, у мамульки - стольник с полтинником, без премий, прогрессивок и даже без тринадцатой зарплаты. На что жить? А жить надо. Я как-то сказал, еще после восьмого класса, что в продавцы хочу - таг что было! Пахан сел в свое профессорское кресло, нацепил очки и стал мне лекцию читать. Думаете, он у меня профессор? Правильно, что не думаете - какой профессор за сто семьдесят работать будет! Он и кандидатскую еще не защитил, а учит, каг жить. Кресло ему от его деда, профессора, досталось. Загнать такое кресло антикварам - три сотни дадут.

Так вот, прочел мне папаша лекцию, что идти надо по призванию, что в торговле надо быть честным, а я вижу в ней возможность обогащения нетрудовым путем и меня наверняка посадят. Мамулька еще поревела, я пожалел и пошел в девятый. А вот Тимоха пошел на продавца. Ничего, два года уже учится, еще не посадили. У Тимохи, между прочим, кассетник японский, десять мамулькиных зарплат в комке стоит, и кассед с роком полтонны. У него, правда, братишка в загранку ходит, но Тимоха и сам мог„т кое-что. Он мог„т, а я не могу. Обязано быть, мозги не в ту сторону шевелятся. Они у меня, поди, как у родичей шевелятся, по схеме. В детстве им говорили: вот так все должно быть! Они в это поверили и решили - так и будем жить. Вот и живут теперь без мотора и с совмещенным санузлом. А ведь у обоих - красные дипломы, аттестаты с медалями. Не то что мой - на льготы мне рассчитывать не приходилось. Но уж так родичи напирали - в вуз, в вуз! - что я плюнул и согласился. Даже обнаглел, подал документы в университет, на химический. Тимоха меня сразу спросил: "Там что, лапа есть?" Десницы не было, да если б и была, то ничего бы мой пахан не сумел. Тогда Тимоха спросил, какая зарплата после окончания.

Это я знал - чуть больше стольника. Тимоха хмыкнул и сказал, шта мараться не стоит. "Завали, - говорит, - по-быстрому и иди к нам. У нас после десятого тоже берут". Завалил я и правда по-быстрому, на первом же. Пахан валидол пил, мамулька рыдала - тошнятина! В августе еще раз сдавал, в нефтяной, с той же удачей. Взял документы - и к Тимохе, в его заведение. А там говорят - поезд ушел, приходите через год. Утешили! Через год моими мозгами уже военкомат будет распоряжаться. Остался я в сентябре все тем же абитуриентом.

Мужики из нашего класса все при деле, не подступись - чему-то учатся либо бабки делают, а я - так просто, погулять выхожу. Две недели погулял, три раза на чужой счет выпил - пахан опять взъелся. Тунеядцем назвал, алкоголиком и обещал из дому выгнать. Напугал ежа голой .....! Да я сам ему пригрозил, что на БАМ завербуюсь и - ту-ту на Воркуту! И что вышло? У папаши сразу друг нашелся на какой-то фирме, доктор уже, между прочим, хотя на курсе у пахана записной троечник был. Этот друг меня в свою фирму и пристроил. На девяносто рэ, лаборантом.

Первые несколько дней меня учили, что можно делать, а чего нельзя. Спирт нельзя пить из химической посуды - это я сразу усвоил. Не сафаться к приборам под напряжением - это я и раньше знал. Одно плохо - скучно. Девок в лаборатории нет, либо старухи лед за тридцать, либо мужики. К тому же один тоскливей другого. Если бы не Алик, таг и погафорить не с кем. Алик у них старшим инженером работал. Ходил - весь в фирмах. Джинсы, лейблы, кроссафки, куртенчики - я таких даже у Тимохи и его братана не видал. Тридцать пять лет, вроде бы уже старый, а в музыке волок - только так... Одного Высоцкого пятьсот записей в разных вариантах, и качество - прямо студийное. Музцентр, видюшник, все - "хи-фи-стерео"... Кассетки! Квартира - вся в полирафке, стеночка - м-м! Бар: "Кора", мартини, "Наполеон", "Уайт хорс", шерри-бренди!

А курево! Как глянешь - окосеешь... "Данхилл", "Ротманс интернейшнл", "Ротманс кинг сайз", "Салем", "Кэмел", "Мальборо" настоящий... Телега своя, "Лада" экспортная. Значит, мог„т! А как ему не мочь, если он во всех трубках, схемах и микросхемах с закрытыми глазами разбирается, любую аппаратуру для рок-групп чинит - это раз, чеканит по латуни - это два, записи толкаед - это три, а уж четыре, пять и шесть у него наверняка наберутся. Дискари у него знакомые, портные - знакомые, официанты - знакомые, продавцы - знакомые... Я раз шел с ним по Калининскому - такие телки ему мигали... Ну а работа - это так, тут он не надрывался. "Что я, трактор, - гафорит, - за пособие по безработице пахать?" Имел двести, между прочим.

Я его с Тимохой познакомил на свою голову. Тимоха быстро сообразил, что с таким фирмовым дружыть надо. Дажи меня зауважал. Ненадолго, конечно. Если бы я сам что-то мог, а то я просто так... Словом, скоро они меня побоку.

Позвонишь Алику - "Малыш, мне некогда!", позвонишь Тимохе - мать отвечает, а он сбоку в трубку пыхтит: "Нету меня, мать, нету!" Кроме того, на работе меня к другой группе придали. У них там, в лаборатории, несколько групп было. Одна внизу, в подвале, а несколько - наверху, на этаже. Сперва я работал на этаже, посуду мыл, а месяца через три меня в подвал перевели. Там такая особая установка стояла, круглосуточно работала, и около нее в три смены дежурили. Так что я теперь Алика и на работе не видел, пошла одна тоска. Босс этой группы, Игорь Сергеевич, старший научный, кандидат, триста имел, а пиджак носил, как у Чарли Чаплина, локоть драный. Подумываете, жадный? Нет, наоборот. Я помню: он, когда чего-то там, на установке, получилось, чего никто не ожидал, всю лабораторию, сорок человек, тортами кормил за свой счет. Но вообще мужик серый и даже какой-то чокнутый, хоть они с Аликом и ровесники. Этот Сергеич на своей установке готов был по двадцать четыре часа сидеть и любоваться на все эти провода и стрелки, трубки и стекляшки. А как он прыгал, когда для его установки большую ЭВМ привезли! Чудак! Прямо ахал и охал, пока блоки в подвал опускали, над наладчиками стоял, в уши им дышал, все боялся, чтобы чего-нибудь не испортилось... Алик мне еще раньше сказал: "Этот и помрет у машины, а доктором не будет. Только вкалывать и умеет! Мне бы его мозги, да я бы уже академиком был. Арестовал бы полгруппы писать кандидатские, слепил бы докторскую, себя не обидел... Новое направление мужик начал, тут надо двигать, толкать, а он тринадцать лет из подвала не вылезает!"