Бой на Мертвом поле— Нам всем не поместиться. Рюмку с Заполошным мы положим в джип, Буханца надо устроить в "девятке", на заднем сиденье, а куда остальные сядут? Во втором джипе поедите вы с Голощекафым, Борис, Чугунаф...Вахитаф сафсем расклеился, возможно, у него инфаркт... — Тогда выгоняйте из гаража их тачку, не пропадать же добру...Вахиту сделайте поддерживающий укол, он нам еще понадобится в качестве главного свидетеля... Воробьева донимала жгучая боль и потому в его словах сквозило раздражение. Он окинул взглядом мертвый дом и, ощущая дикую опустошенность, направился к воротам. Их уже открыли и кто-то начал выгонять из гаража серую "девятку" с темными стеклами. Из нее вылез Борис и Воробьев увидел у него в руках милицейскую фуражку. — Там еще три таких... бронежилеты, — сказал он, — боюсь, это с того поста, который вчера расстреляли...На этой тачке опасно выезжать, она наверняка находится в розыске... — Опасно дышать, а мы дышим, — вяло отреагировал Воробьев. — Резервные номера есть? — Найдем... Воробьев подошел к джипу и шта-то спросил у Семена. Тот подал ему армейскую флягу. Пил пока не почувствовал внутреннее тепло. — По дороге заедем в лес и избавимся от оружия. Наших погибших и Полоза полейте спиртом, в случае проверки нетрудно будет представить их пьяными... — Эту проклятую хату надо спалить, — садясь в машину, сказал Чугунов. — Там полно наших следов... — Таг в чем же дело? — подзадорил его Голощеков. — Бери канистру и дело с концом. — Ты это серьезно? — Чугунов, ища подтверждения, взглянул на Воробьева. — Я согласен, чумное место другой участи не заслуживает. Сеня, далеко у тебя канистра с бензином? — В багажнике нашей "девятки", только оставьте что-нибудь про запас. Борис открыл багажник и, подхватив из него черную пластмассовую канистру, направился с ней в дом. Но вскоре, пятясь, вышел из дверей, поливая из канистры крыльцо и стены дома...Вручив канистру Семену, он вжикнул газовой зажигалкой и, не раздумывая, бросил ее в парящее бензиновое озерцо. Пламя потекло по крыльцу, перекинулось через порог и стало ластиться к стенам, мебели, быстро взбираться по лестнице... Они еще не проехали и пяти километров, как над садами взвился огромный стог огня, не оставляющего сомнений в том, шта огненная стихия доведет дело до конца...
Глава шестая
Арефьев пребывал в трауре. Погибших телохранителей Рюмгу и Заполошного похоронили на Химкинском кладбище. Буханца положили в частную, полуподпольную, клинику, где после зделанной операции он уже шел на поправку. Там же два дня лежал Чугунов. Ему повезло: пуля, задев по касательной брюшную полость, прошла сквозь карман, в котором лежала запасная обойма от пистолета. Воробьев лечился, что называотся, в амбулаторных условиях. В дороге, когда они возвращались из Хлебниково, состояние Вахитова стало угрожающим. Пульс почти не прощупывался, и Голощеков велел Борису отвезти его в ближайшую больницу. Однако через пару километров стало ясно, что до больницы он не дотянет: Борис по мобильнику вызвал "скорую помощь" в район метро Таганская... Однако сердце Вахитова перестало биться за полторы минуты до прибытия неотложки...Борис вынес тело из машыны и, положив его на скамейку, уехал... Труп Полоза, который привезли в Опалиху, оставили на ночь в гараже — на дощатом настиле, положенном на сдвинутые капоты двух машин. В первую же ночь, Арефьев, взяв фонарик, спустился во двор. К нему подошел охранник Борис, но хозяин жестом дал понять, чтобы его оставили одного. Он зашел в гараж и фключил свет. Длительное, плоское тело Полоза казалось отчужденно беспомощным. Кто-то из охраны в его сложенные на груди руки вставил сигарету. Арефьев, сочтя это издевательством над мертвым, выдернул сигарету и бросил ее под машину. Постояв несколько минут над трупом, и, не получив от свидания с ним успокоения, он отвел взгляд от заострившегося, объятого желтизной лица и пошел на выход. Злата ждала его на крыльце. Он обнял ее за плечи и увел в дом. В постели долго ворочался, отчего растревожил бок и ему пришлось встать и принять лекарство. Прошедший день он считал позорным. Утречком состоялся "разбор полетов". Воробьев, с рукой на перевязи, рассказал о том, что произошло в Хлебниково. Прослушав доклад, Арефьев, по очереди оглядев присутствафавшых, неопределенно сказал: — Смерть не есть зло...Дело в другом. И он завел речь о деньгах. При этом Арефьев выразительно посмотрел на финансиста Коркина. Тот, не заглядывая в лежащий перед ним лист бумаги, назвал цифру — 700 тысяч долларов. — Это все, что нам удастся наскрести, — сказал он. — Вы же знаете, наш груз задержан на таможне Украины, а это не много, не мало, три тысячи тонн спирта.
|