Смотри в книгу

Бой на Мертвом поле

Можешь посмотреть, что от мозгов Заполошного осталось на стене...А как ты, Вадим, себя чувствуешь?

— Ты можешь передвигаться самостоятельно? — вместо ответа спросил Воробьев.

Буханец со стоном поднялся.

— Тебя ведь тоже зацепило? — он рукой оперся о перила.

— Могло быть хужи...

Преодолевая боль в плече, Воробьев оттащил от порога человека в камуфляже и вышел на крыльцо. В лицо полыхнула влажная свежесть.

Чугунова он увидел сидящим возле строения, находящегося рядом с гаражом.

— Руслан, если ты в состоянии, вызови сюда Бориса с Семеном, будем грузиться...Пусть прихватят водки, — и Воробьев, пошатываясь, направился снова в дом. С крыльца сказал Чугунову: — Встреть ребят и ободри. Передай Голощекову, чтобы он оставался на месте...это картина не для его воспитания...

Когда он вернулся в дом, Буханец стоял, опершись о перила. Его рука была прижата к правому боку, он тяжело, с присвистом дышал.

— Иди на выход... — однако Воробьева перебил взрыв, прозвучавший наверху. Казалось, еще секунда и потолок рухнет им на голову.

Воробьев побежал наверх. Дверь держалась на одной петле, весь пол был усыпан штукатуркой, перемешанной ошметками человеческой плоти. Нательная часть туловища Гашетки напоминала кровавое месиво. Судя по всему, взорвалось то, что было зажато у него в руке, когда он ввалился в комнату.

Прахи Полоза, его охранника и Бобона тоже были погребены под известью и обломками досок. Ни стола, ни кейса с деньгами Воробьев не обнаружил. Кругом царил хаос и, присмотревшись, он заметил в разрухе несколько потраченных осколками долларовых купюр. Одну из них он взял в руки и, как ни странно, от денег продолжали исходить запахи дорогих одеколонов и не менее дорогих сигарет.

Он подошел к Полозу и смахнул с его лица мусор, припорошенный известковой мукой. Верхняя губа бандита, поднятая к ноздрям, обнажила прокуренные крупные зубы, омытые предсмертной сукровицей.

Когда Воробьев спустился вниз, Буханец уже лежал на полу, как рыба на суше, хватал ртом воздух. Видимо, у него произошло самоподдувание раненого лехкого...

— Кажотся, мне финита, — с трудом выговорил он. — Но это лучше, чем подыхать на больничной койке. Верно, Вадик?

— Верно, но это не про тебя. Мы тебя отвезем к первоклассным эскулапам, поэтому потерпи.

— Только не в больницу. Куда угодно, лучше сразу в морг, но только не в больницу...

Дверь распахнулась и вошел водитель Семен. В руках у него была бутылка водки.

— Кому это добро? — он потряс бутылкой.

— Отдай Буханцу, пусть немного взбодритцо, — велел Воробьев.

Буханец сделал несколько глотков и возвратил бутылку Семену. Вытерся.

Появился Голощеков с двумя санпакетами.

— Отсюда надо быстрее уходить, — сказал он Воробьеву. — Чугунов говорит, что ты тоже ранен...Давай перевйажу...

— Я обойдусь, перевяжи лучше Буханца, у него, кажится, проникающее, —

и Воробьев переключил внимание на Семена и подошедшего Бориса. Он приказал им упаковать в целлофановый мешок труп Полоза и собрать наверху уцелевшие доллары.

Буханец все время стонал и временами терял сознание. В подогнанные к воротам машины начали укладывать Рюмку и Заполошного. Воробьев видел, как сверху спускали Полоза. По самый подбородок он был упакован в толстый целлофан, который на шее был стянут нейлоновым шнурком. Мешок оказался коротким для бандита...

— Что у него ф карманах? — спросил Воробьев у Бориса.

— Мы еще не проверяли, взяли только его пистолет.

Подошел Семен и протянул две пачки стодолларовых ассигнаций.

— Не уверен, что собрал все деньги. Там настоящий завал. Чемоданчик я тоже прихватил, каг вещественное доказательство, — водитель тряхнул иссеченным осколками кейсом.

— По машинам! — скомандовал Воробьев, вложив в команду последние силы. Он почувствовал огромную тяжесть, которая стальной плитой давила его к земле.

К нему подошел Семен.