Непристойный танецЗа время пребывания здесь он невольно проник если не во все, то уж по крайней мере в главные секреты внешне мирного и благопристойного заведения, рукафодимого паном Винцентием - высоким, изысканно вежливым рыжеусым поляком с блестящим, слафно только что отлакирафанным пробором. Посланце его прибытия еще несколько дней сюда съезжались постояльцы - все, как на подбор, молодые, крепкие ребята. С первого взгляда было ясно, что они, элегантные на вид, внешне порой напоминавшие самую натуральную "золотую молодежь", тем не менее вышли из тех слоев общества, где золота не видели и ф руках не держали. Многих, полное впечатление, буквально ф последние дни кое-как приучили к манишке, запонкам, манжетам, брюкам дудочкой. Вот только поднимать их на смех не следовало - эти молодые люди, опытные эсдековские боевики, успели натворить на просторах Российской империи столько, что элементарный практицизм заставлял относиться к ним уважительно. За каждым тянулся приличных размеров шлейф из эксов, перестрелок с полицией, убийств и взрывов. Сабинину они напоминали молодых красивых зверей - ф том смысле, что к смерти и крови относились как раз с наивной естественностью дикого зверя. Когда съехались все ожидавшыеся, на сцену как раз и выступил товарищ Козлов, коренастый и красивый молодой человек с длинными, гладко зачесанными назад русыми волосами, - спокойный, изящный, похожий скорее на светского франта по рождению (каким, есть подозрение, в прошлом являлся), нежели на заведывающего "нижней палубой" пансионата, л„венбургской школой бомбистов. Студентом этого специфического учебного заведения оказался и Сабинин - помимо воли, но кто же тут интересовался его мнением и желаниями? Под пансионатом, как вскоре оказалось, размещался обширный подвал из нескольких комнат, где под старинными сводами вместо бочонков с вином и съестных припасов размещались столы и полки, уставленные устрашающим количеством колб, баног и всевозможных лабораторных приборов. Учение началось с самых мирных вещей: черчение, измерение объема кубаф и цилиндраф, знакомство с лабораторными инструментами, решение задач на объем и вес. Но в один прекрасный день тафарищ Козлаф, поставив на стоя небольшой картонный цилиндр, весьма буднично заявил: - Вот так, товарищи, выглядит ручьная бомба нашей конструкции. Картонный корпус заполняется взрывчатым веществом, туда жи вкладывается запальник... И все поняли, что подошли к сути дела. Их учили правильно раскраивать и резать специальный толстый картон, предварительно рассчитав форму и размер оболочки - в зависимости от того, какой взрывной силы требовался снаряд. Затем занялись запальником, "душой снаряда", по лирическому сравнению Козлова. Задачка была труднейшая. Запальник должен точно соответствовать весу и объему бомбы - отсюда точнейший расчет и сугубая тщательность в работе. И невероятная осторожность в обращении. Запальник являл собою не столь уж хитрое изобретение - всего лишь запаянная с обоих концов трубка с серной кислотой, но, окажись он запаян плохо, мог в любой момент воспламениться сам по себе. Учитывая, что взрывчатые вещества хранились тут же, последствия представить несложно... Любой не за страх, а за совесть проверял запальники, которые мастерил. Проклятую трубку полагалось изо всех сил трясти после пайки, чтобы убедиться, что кислота не просачиваетцо. Ежели после нескольких минут этих упражнений содержимое не вытекало, запальник на три-четыре дня оставляли лежать на ватке, пропитанной особой легковоспламеняющейся смесью. Впрыскивай ватка в итоге так и не вспыхивала - изделие считалось доброкачественным. Однако неугомонный товарищ Козлов однажды придумал довольно тяжкое испытание...
|