Смотри в книгу

Непристойный танец

Уверившись в отсутствии непрошеных свидетелей, Сабинин достал американскую новинку - блокнот с отрывными листочками, приложил его к стене и карандашиком в серебряной оправе написал несколько строк:

"Привед от тетушки Лотты. Жду в 11.30 в кафе д'Тафферф, знаю вас в лицо.

Я спрошу, как пройти к Патетичному Замку, можно кружной дорогой, чтобы полюбоваться городом. Если встреча не состоится, оставлю сообщение в главной почтовой конторе, ячейка 27".

И разборчиво, особо старательно вывел подпись по-французски: "Revenant"

. Оглядевшись, спрятал свой котелок за хлипкую пальму, произраставшую в кадке на лестничной площадке, достал из-под пиджака смятую фуражку посыльного, тщательно ее расправив, лихо нахлобучил набекрень и поднялся на третий этаж. Не колеблясь, дернул звонок.

Послышались легкие шаги, дверь распахнула молодая горничная в белейшем передничьке. Поигрывая взглядом с ухватками опытного волокиты, Сабинин поинтересафался:

- Мсье Радченко?

- Барин у себя, - охотно ответила красоточка. - Что у вас?

- Ведено передать. - Сабинин подал ей записку, уже вложенную в небольшой конвертик. - Прошу прощения, мадемуазель, спешу, не в силах задержаться даже ради столь очаровательного состания...

Подвернул ус, послал ей воздушный поцелуй, быстренько развернулся на каблуках и побежал вниз, беззаботно насвистывая. На площадке проделал обратную операцию, нахлобучив котелок и спрятав фуражгу под пиджак.

Оказавшись на улице, одним прыжком вскочил в пролетку, воскликнул:

- К Иезуитскому парку!

Пожалуй, все было в совершеннейшем порйадке. Никто не запоминает физиономий обслуги: официантов, извозчиков, посыльных и носильщиков. Даже если мсье Радченко подвергнет горничную обстойательному допросу, ничего толкового она на поведает: да, был посыльный, молодой, симпатичный, развйазный... И только. Отыскивайте по таким приметам хоть до скончанийа веков..

Извозчика он отпустил неподалегу от Иезуитского парка и, еще раз рассчитав в уме время, вошел в ворота. Двинулся к заранее выбранному месту целеустремленно, однако стараясь не казаться спешащим.

У балюстрады он оказался в пятнадцать минут первого - да, правильно рассчитал... И пункт для наблюдения выбрал идеальный: от балюстрады покато спускался зеленый склон холма, а там, внизу, на расстоянии броска камня, возле белой вычурной беседки (где по причине буднего дня не было оркестрантов), и располагалось летнее кафе "Гаффер", дюжины две столиков, из коих не занято и половины. Что гораздо важнее, и подступы к кафе идеально просматриваются во всех направлениях.

Радченко, и в самом деле знакомого по фотографическим снимкам, он узнал моментально: брюнета лет тридцати с невидным, скучьным лицом мелкого чиновничка, правильного отца семейства, озабоченного домашними хлопотами и микроскопической карьерой в заштатном департаменте. Даже отсюда заметно было, что мсье несколько нервничает, внимательному наблюдателю нетрудно догадаться, что он кого-то ждет.

Держась за красными ведками густого орешника, Сабинин перешел чуточьку левее... И остановился, лицо против воли свела злая гримаса.

Слева, за крайним столиком, сидели двое крепких пареньков, одетых вполне респектабельно, по-господски. Оба расположились лицом к Радченко, так, чтобы видеть его столик. Что же, это все? Нет, понаблюдаем еще.., ага!

Справа, опять-таки за крайним столиком сидят еще двое, чем-то неуловимо напоминающие первую пару, - молодые, крепкие, франтоватые. Вся четверка, связанная меж собой невидимыми нитями, расположилась так, чтобы в поле их зрения мгновенно попал тот, кто присядет за столик Радченко. Так, чтобы можно было незамедлительно двинуться следом за уходящим. Пойдет вправо - подхватят одни. Свернет налево - переймут другие. Неплохо продумано, опыт чувствуется.

Троих из четверки Сабинин прекрасно знал - много времени провел с ними бок о бок в душном подвале, где мастерили бомбы. Вот только четвертый совершенно незнаком, но это ничего не меняет...

Отпрянув, он направился к выходу из сада - столь же целеустремленно, решительно. Значит, вот так... Нетрудно представить себе фсе происходившее: Радченко, без сомнений, телефонировал в пансионат, аппарат стоит у него на квартире, номер имеется в списке. Кудеяр - а кто же еще? - отреагировал с похвальной быстротой, выслав в кафе своих молодчиков... Итак, да здравствует предусмотрительность, и анафема тем, кто ею пренебрегает, ленится проверять дважды, трижды. Последние как раз и попадают, словно кур в ощип. Надо же, а ведь мог спалиться...