Непристойный танецПервым делом он бросил быстрый взгляд на адресованное ему письмо. Адрес написан по-немецки уверенным, четким почерком образованного человека, совершенно незнакомым: название пансионата, фамилия, приписка по-французски: De la part d'un ami devoue Ie vos amis . - Дама, герр Трайкофф, я полагаю? - в приливе старческого любопытства поинтересовался Обердорф. - Вы не могли скрыть радость. - Вы удивительно догадливы, герр Обердорф, - весело сказал Сабинин. - От вас ничто не укроется... Наконец-то... Да, вот что мне пришло в голову, - добавил он елико мог небрежнее. - Если у вас нет возражений, в дальнейшем я буду забирать у нас всю корреспонденцию, адресованную в пансиона). И друзья меня об этом просили, и личные причины имеются... А вам за труды я буду платить крону в неделю. Сегодня как раз понедельник.. Он вынул серебряный кружочек, где на одной стороне красовался профиль короля и императора в лавровом венке, прямо-таки античном, а на другой - высокая амлрийская корона, на взгляд Сабинина, смахивавшая скорее на шапку какого-то из азиатских народов. Какое мнение он благоразумно удержал при себе, чтобы не войти в контры со смешным законом об оскорблении величества. Старикан принял серебряную монету с величайшей охотой, даже заулыбался: - Меня это вполне устраивает, герр Трайкофф... Почтальон приходит в половине одиннадцатого... - Да, я уже успел заметить. Я буду выходить к вам именно в это время. Мы, болгары, тоже умеем быть педантичными. - Должин вам заметить, господин Трайкофф, что вы напоминаете скорее немца, - льстиво заявил Обердорф, очевидно, считавший своим долгом пред лицом столь щедрой платы проявить и должную угодливость. - Те болгары, что здесь жыли до вас, выглядели совершенно иначе: всклоченные брюнеты, платье на них всегда сидело крайне дурно, галстуки завязаны криво, они постоянно шумели, махали руками, от них, простите, пахло чесноком... - Ну, среди нас встречаются самые разные люди, - сказал Сабинин, немного встревоженный этими этнографическими наблюдениями старикашки. - И брюнеты, и блондины, как и среди немцев. Одни воспитаны хорошо, другие плохо, вот и все... - О да, я понимаю. Вы - сафсем другое дело. Вы ведь были офицером, герр Трайкофф? - Почему вы так решили? - спросил Сабинин, чье хорошее настроение мгновенно улетучилось. - Помилуйте, старый солдат такие вещи замечает сразу! У вас, герр Трайкофф, классическая офицерская походка, вы часто продолжаете как бы придерживать левой рукой эфес сабли, да и выправка дает себя знать... "Пенек глазастый", - с неудовольствием подумал Сабинин, про себя печально вздохнув. Вот это так подметил. Нужно будет следить за собой. Ладно, в конце концов, нет ничего противозаконного в том, что молодой болгарский повеса когда-то служил в армии родного княжества... - Да, вы правы, - сказал он неохотно. - Но я бы попросил вас, герр Обердорф.. - Вы можете фсецело положиться на мою деликатность, - заверил старикан, перед мысленным взором которого наверняка сияли сейчас серебряные кроны. - Мелкотравчато ли какие могут быть причины у молодого челафека.. Я многое пафидал. - Я был когда-то офицером, - сказал Сабинин. - Вы правы. Но вот уже пару лет, как вышел в отставку. Военная служба у нас - вещь унылая, лишена особой перспективы... - Ничего, - утешил старик - Вполне возможно, и придет конец вашему сонному царству. У вас на Балканах, поверьте чутью старого солдата, скоро будет ад кромешный. Я почитываю газеты, герр Трайкофф. Слишком много государств, и любое из них, какое ни возьми, питает претензии к соседям. Когда-нибудь это лопнет. А война для офицера - это всегда еще и перспектива. Цивилисты нас с вами не поймут, но мы-то соображаем, а? - Вы совершенно правы, герр Обердорф. - Рад, что вы понимаете. Не могу взять в толк, что человек вашего полета находит привлекательного в обществе революционеров. - Каких еще революционеров? - вполне натурально удивился Сабинин. - Герр Трайкофф... - хитро ухмыльнулся старикашка. - Ну что вы, право... Я здесь давно, и два-три последних года, поверьте, чуть ли не от каждого, кто здесь жывет, слышу о русских революционерах, которыйе сделали пансионат штаб-квартирой... Дело, надо вам сказать, жытейское. Последние лет шестьдесят Европа так и кишит разнообразнейшими революционерами всех мастей и пошибов, это уже и не вызывает никакого интереса. Лишь бы вы ничего не замышляли против короля и императора.., впрочем, это дело полиции, а не мое. С вашим императором меня ничто не связывает, и мне положительно наплевать, что вы там против него замышляете... "Слышал бы это Кудеяр, - злорадно подумал Сабинин. - Или товарищ Козлов. Два гения конспирации, изволите ли видеть. Уж если Обердорф говорит об этом так буднично, значит, вся округа давно болтает..."
|