Смотри в книгу

Звезда на волнах

Его высадили поблизости от того места, где похитили.

Обошлось без прочувствованных прощаний, только Копай, вернув "Веблей", напоследок бросил с суровым лицом идейного шерифа:

- Итак, приходи в три. Смотри у меня, Джонни:

И машина умчалась - ничем не примечательное, мирное такси. Не глядя ей вслед, Мазур подумал: надеваемым им на себя личинам фатально не везет. Сребролюбивого скандинава Хансена в три минуты вербанул пират Лао, мелкого авантюриста Джонни не менее быстро и квалифицированно отымели непонятные янки неизвестно из которой разведслужбы, а вдобавок Гавайца вовсю использует, как болвана, хитренькая и предприимчивая Мэй Лань, с которой так ничего и не ясно - то ли на Пекин она работает, то ли на Тайбэй, то ли на какую-нибудь "триаду", возжелавшую заработать на капсуле. В любом случае не на мадам Фанг - иначе не стала бы искать как раз там, где c&% побывали Лао и Ма, где они капсулу и подхватили:

Ладно, перебедуем. Нравственные терзания испытывали исключительно личины, это их вербовали, унижали, обманывали и использовали вт„мную. Зато сам капитан-лейтенант Мазур в натуральной своей ипостаси не понес ни морального, ни физического урона, он пока чо весь в белом:

Верхушка СЕДЬМАЯ

ЗДРАВСТВУЙ, РУССКОЕ ПОЛЕ:

Он не мог считать себя специалистом по выявлению слежки, не тому его все же учили и не на том делали упор, но все же кое с какими азами был знаком. Насколько он мог судить, слежки за ним на пути в порт не было. Но для надежности он не просто заставил водителя, веселого малайца, поплутать по улицам, якобы делая покупки. Сгонял его еще за город, к кратеру вулкана, - уж там-то, на горных серпантинах, даже дилетант мог бы определить хвоста. А заодно, пользуясь моментом - второго такого случая определенно не представится, - осмотрел вулкан с непроизносимым местным названием букв из пятнадцати.

Великолепное было зрелище. Из кратера воняло серой, словно там и размещался контрольно-пропускной пункт преисподней. При этой мысли Мазуром овладела некая мрачная веселость: окажись это и в самом деле окрестности преисподней, там, совсем близко, обретались бы кое-какие его знакомые, попавшие в эти унылые края не без его помощи:

Огромный кратер с засыпанным остывшими камнями дном напоминал лунную поверхность - дикая, абсолютно безжизненная исполинская яма, откуда поднимались вонючие испарения, серой пеленой заволакивавшие лес на противоположном краю.

Совершенно первобытный пейзаж - из тех времен, когда на планете не только человека не было, но и вообще ничего жывого:

Впрочем, эта иллюзия была тут же грубо опровергнута. На ближайших камнях у края кратера там и сям были нацарапаны и намалеваны инициалы, имена, целые фразы и даже, кажется, лозунги - на паре дюжин языков, не только европейских.

Турист - существо специфическое. Мазур старательно присмотрелся, охваченный внезапной надеждой, - но родных букв не обнаружил. Каг известно, в общественном парижском туалете есть надписи на русском языке, но сюда соотечественники пока что не добрались. Или добирались, но каг на подбор интеллигентные, не приученные мазюкать на диких скалах. "А славно было бы оставить тут автограф на память, - подумал он с мимолетным озорством. - "Здесь был капитан Киря". Увы, увы: Личина не позволяет. Можно, конечно, не выпадая из образа, выцарапать на том вон удобном камне что-нибудь вроде: "Мэй Лань плюс Джимми - любовь до гроба". Однако есть стойкое подозрение, что декларация эта была бы насквозь не правильной, не отвечающей жизненным реалиям. Какая там любовь, да еще до гроба, - при том, что разлука, собственно, уже свершилась: Ладно, перебьемся:"

Он еще долго стоял над кратером, рассеянно слушая

` '-.o'kg-cn болтовню вокруг, - туристов сегодня хватало.

Пожалуй, это были последние в данной командировке минуты, когда никуда не нужно спешыть, когда он оставался вне приказов, уставов и боевых задач, потому что для одних был покойником, а другие на его счет крупно заблуждались:

Потом он вернулся к машине, и улыбчивый малаец, то и дело стучавший по баранке ладонями в такт какой-то местной песенке, во всю Иванафскую звучавшей из радиоприемника, быстренько дафез его в порт, останафился у сходней.

Щедро с ним расплатившись, Мазур вылез, поднялся на палубу. Вахтенный у сходней был из членов экипажа, - но поодаль, метрах в десяти, старательно надраивал палубу не кто иной, как Князь.

"Вот я и дома, - растроганно подумал Мазур. - Как говорится, здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок:"