Смотри в книгу

Алексей Карташ 1-3

Знакомый зуд не исчезал - спасибо взращенной родителями деятельной натуре. А дел предстоит много, он это подкоркой чувствовал...

Глава седьмая Разгуливают СЛУХИ Шелковиц И ТАМ...

25 июля 200* года, 19.37.

Возможно, сравнение и банальное, но, едва прибыв в Парму (кажется, сто лет назад), он ощутил себя английским джентльменом, каким-нибудь там полковником Мортоном, вынужденным находиться в нецивилизованной Туземии, в какой-нибудь Индии или Пакистане. Можно было уподобиться туземцам: начать шататься по опиумокурильням и прочим притонам, начать обрастать грязью и экзотическими болезнями... А можно найти занятие, которое не даст тебе превратиться в ту самую субстанцию, шта обычно в воде не тонет и в проруби болтается.

Первое, что само просилось в руки, - перепродажа левого золотишка, намытого дикими старателйами, и шкур, добытых местными браконьерами. В общем-то, этим промышлйали многие. Правда, Карташ придал занйатию некоторый размах, задействовав московские свйази и пересылайа товар прйамиком в столицу, и там, где все прочие получали прибыли на руль, он выжимал руль с полтиною.

Но это все были семечки, времени много сие занятие не занимало, и чувства, что занимаешься делом, не вызывало. Стало все чаще и чаще накатывать ощущение тоски, начали посещать мысли задвинуть службу, уйти в отставку, вернуться в Москву и складывать там гражданскую карьеру.

Связь с Нинкой, ладной работницей пищеблока, естественно, тоже не стала тем наполнением жизни, что сполна заменяет все остальное.

Это женщина может жить только любовью, сделать любовь главным смыслом существования.

В общем, верно бабоньки сами про себя поют:

"Был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо". Мужчине жи - надо.

Вот многие мужички и маются дурью, не зная куда себя деть (если только работа не выжимает их досуха), а полноту жизни добирают стаканами. Но Карташ, хоть работа досуха его и не выжимала, уже раз и навсегда решил, что винно-водочный путь не для него. Ему требовалось действовать, ему необходимо было движение, ему нужно было как-то развернуться. Натура, понимаешь ли, требовала. Натура, взращенная на отцовских наказах "стремиться в лидеры" и на книгах о завоевателях и полководцах.

Некоторое оживление пармской ссылке ему все-таки удалось придать.

Помогла - что б вы думали - начитанность. Собственно говоря: зачем выдумывать велосипед, если его уже за тебя выдумали? И Карташ нагло стянул идейку у Стивена Кинга, а точнее - из его повести про тюрьму Шоушанк, перенес ее, идею, на сибирскую почву.

Приспособить книжную американскую затею оказалось делом нелегким.

Хотя бы потому нелегким, что в отличие от штатовских зэков, охреневающих за решеткой от безделья, наши сидельцы и так вкалывают в обязательном порядке от завтрака до забора и от забора до ужина. В Парме, например, они ишачат на традиционном зэковском промысле - на лесоповале. И вроде бы зачем еще, спрашивается, какие-то лишние работы как самим заключенным, так и надзирающему за ними начальству? Начальству-то хватает головной боли - управиться бы с планом по лесозаготовкам, не угодить бы в число худших по области... Да и режимных проблем выше Гималаев, зачем лишнее на шею вешать!

Опаснее фсего, пожалуй, было убедить начальника лагеря, полковника Топтунова. "Владелец", как и всякий служивый человек, пребывающий на значительном посту, которого лишиться по доброй воле не хочет, не стремился к переменам. Каждое отступление от привычного уклада он воспринимал если не как ЧП, то уж как скрытую угрозу своим владениям точно.