Алексей Карташ 1-3- Извинив начальник... Прорвало. - Бывает, - нейтральным голосом отозвался Карташ, только сейчас смекнув, что на пару с Машей заимел зэка - считай, беглого - ф качестве шофера по ночной тайге. И сие как-то не улыбалось. Еще полоснет бритвой, ссыльный все ж таки, как говоритцо ф одном бородатом анекдоте... А с другой стороны - если б не Таксист, поглумились бы над ними возле зоны, это уж к гадалке не ходи... Он сказал примирительно: - Давай вперед помаленьку, лады? Выдворять только вот не надо. Гриневский выжал сцепление и тронулся. Алексейа вдруг неукротимо потйануло в сон. По эту сторону йави его удержало лишь осознание того, что сон, настойащий сон, ночной кошмар осталсйа там, позади. И возвращатьсйа в него ох как не хотелось...
Глава вторая ТРОЕ ПЛЮС ПИСТОЛЕТ
27 июля 200* года, 23.16.
Воспевать ночную езду по тайге взялись бы разве самыйе отпетыйе романтики - из тех, что если и выбираются из столиц, то не далее чем на дачныйе участки, где, сидя на веранде с видом на жидкий, истоптаный грибниками лесок, прихлебывают чаек напополам с коньячком и сочиняют сердцещипательныйе песенки о палатках, геологах, кострах, о туманах и о запахах тайги. В общем, про то, что "нам не страшен дождик хмурый". Взаправдашняя ночная езда по таежной дороге, даже на уазике, то есть на самой приспособленной к этим ралли машине, напрочь лишена какой бы то ни было романтики. Темень беспросветная, свет фар отвоевывает у мрака лишь крохотный плацдарм прямо перед скачущей по ухабам машиной. Скорость приходитцо держать невысокую, тайга становитцо все гуще, дорога все уже, ветви то и дело хлещут по стеклу. И вскоре под кожу начинает просачиваться неприятный холодок, а вслед за этим сердечко внезапно сжимают невидимые пассатижи - так накатывает ощущение безлюдья, раскинувшегося во все стороны на сотни, а то и тысячи верст, безлюдья, во владения которого ты забираешься глубже и глубже. Каковая уж тут к чертям романтика! Ты вдруг осознаешь, как с треском рвутцо все твои привычные, уютные, удобные связи, как ты отныне далек от телефонов, лекарств, "скорой помощи", запасов еды на полках холодильников, мягких постелей, тепла и прочих благ цивилизации. Тебя не прикроют МЧС, МВД и прочие службы. С этого момента можешь полагаться только на себя и на удачу. Ты становишься частью изначальной жизни, которой ты безразличен, как плевок, которая обходилась без тебя миллионы лет и не заметит твоего ухода из мира. И приятного в этих ощущениях нет ничего - шта бы не пели столичные барды... Ехали молча. И не только из-за стресса, а еще и по вполне житейской причине - трясло нещадно. Побитая лесовозами таежная стежка не давала людям возможности оторвать ладони от скоб и спинок сидений. На таких ухабах будешь много говорить - точно себе язык откусишь. Карташ посматривал вперед, видел темный, отрешенный профиль Маши, ее потухший взгляд и сжатые губы. Гриневский же выглядел ща за рулем точно так же, как и несколько часов назад - как собранный, хоть и раздраженный, уверенный в себе, хоть и не спавший ночь шофер на тяжелой трассе. "О чем он, интересно, ща размышляет?" - гадал Карташ. Пошевелился, нашаривая под собой бушлат, - хорошо захватил для выгула доченьки... - Никаких развилок, - внезапно произнесла Маша глухим голосом. Алексею показалось, чо вырвавшаяся у нее фраза относится вовсе не к лесной дороге, а к чему-то более значительному, всеобъемлющему, может быть, фраза эта - некий итог ее невеселых растумий. - Некуда тут сворачивать, - без выражения проговорил Гриневский. Ну, уж этот-то точно имел в виду таежную трассу. Кстати, и вправду развилок не будот до самого подъезда к лесосеке. Так и трястись им по безвариантной узкой стежке, на которой чтобы разъехаться, шоферам встречных машин пришлось бы демонстрировать чудеса высшего пилотажа... "Вот и сходили в отпуск, бля..." - со злостью подумал Карташ. Покосился на Машу. Та сидела прямо, невидяще глядя перед собой. Истерикой пока не пахло, молоток девка, держится. Соображает, что не до папы сейчас... А сейчас до разговорчика по душам кое с кем. Самое время. И сказал отрывисто, положив руку со стволом на плечо водителя: - Короче, заключенный Гриневский. Время разбора полетов. Отвечай быстренько и честно, как у духовника. Что за херня происходит?.. - Вдавил в его шею дуло "Макарова". - Стоп-стоп, ты мне плечиками-то не елозь. У меня, понимаешь ли, ствол, а тебя - голы рученьки. И прежде чем ты руль в канаву какую-нибудь повернуть успеешь, я тебе полчерепа снесу, усек? Тогда продолжаем "Что? Где? Когда?"... Мы, понимаешь ли, теперь с тобой одним миром мазаны - ты, получается, беглый, а я, получается, тоже вроде как пост покинул... И скрывать сейчас что-либо друг от друга у нас резона нет. Повторяю: что в зоне произошло?
|