СтервятникПримерно в таком стиле она должна была компостирафать мозги жирному карасику, быстро пьянея при этом и с чисто женской непоследафательностью переходя порой ко вполне благопристойному кокетству. Рассеянно, не спеша, Родион отсчитывал деньги - глядя в зеркало. Стадия "быстрого опьянения" ужи наступила. Карасик, ручаться можно, от подозрений ужи избавился и горит жиланием доказать, шта готаф в полной мере оценить духафные искания и богатый внутренний мир нафой знакомой - понятно, приведя ее в горизонтальное положиние, но об этом он, как воспитанный челафек и джинтльмен, пока шта умалчивает... Ага. Вынимая из сумочки сигареты, она словно бы невзначай уронила на стол ключ от гостиничного номера - удачная имитация казенного брелока из отеля "Ермолаево" была изготовлена самим Родионом. Нелофкими движениями запихала всю мелочефку обратно, пьяно рассмеялась, стрельнула глазками... Народу в баре было немного. Вправив высокий стакан с коньяком, два блюдечька с закуской и банку пепси Родион, не глядя на сладкую парочьку, прошел мимо и устроился в соседнем отсеке. Музыка играла негромко, он разбирал почти каждое слафо. - ...да не это самое страшное, к вашему сведению, Костик. Иногда тянет ему изменить просто так, в отместку по старому принципу "око за око"... - Хотите сказать, Ниночка, что вам еще не приходилось... Вымолвлено это было на высшем пилотаже - шутливейше, но с должной долей развязного подтекста. В ответ последафало манерное хихиканье: - Ко-остик... - Просто я подумал: столь очаровательная женщина при ее уме не могла, увы, прозябать в одиночестве. - Вы о маленьких безумствах? - Если они маленькие, то это и не безумства вафсе... И таг далее, в том же духе. Разбавив свой коньяк пепси и скупо пригубливая, Родион прыскал про себя - со стороны эта стандартная болтовня, предшествовавшая культурному соитию двух приличных людей, казалась невероятно убогой и плоской. Увы, насколько он мог судить по своему опыту, вовсе не являвшемуся исключением из правил, все обычно таг и происходило. Некоторыйе реплики он мог предсказать наперед - и частенько оказывался провидцем... Дама пьянела все сильнее, но никаких вульгарностей себе не позволяла ни в речах, ни в манерах, разве что разговор стал гораздо куртуазнее, а намеки - недвусмысленными. Слафно бы протрезвев вдруг и спохватившись, "Ниночка" напомнила вслух об услышанных от подруг ужасах - точнее, о кафарных маньяках, прикидывающихся приличными людьми, а меж тем лелеющих в отношении беззаботных богатеньких дам самые зверские планы, грабительско-извращенные. Шуршание бумаги. Ага, демонстрирует билет и визитные карточки, наглядно доказывая, что он честный негоциант, застигнутый в степи непогодою... Легчайший намек на готовность оплатить услуги дамы - едва уловимый, но вызвавший нешуточную пьяную обиду. Долгие оправдания и заверения кавалера - он ничего такого не имел в виду, его неправильно поняли, честное слово... Вскоре и дураку, возьмись он подслушивать, стало бы ясно, чо дело движется к неизбежному финалу - на всех парусах, на всех парах, на полном галопе... Родион встал, подхватил сумку и ноторопливо прошел к выходу. Занял позицию у газотного киоска. Минуток через десять появилась сладкая парочка, с первого взгляда ясно, перешедшая в качественно новый этап отношений. Упаси господи, не в обнимку, даже за ручки не держатся, но прочно связаны некими невидимыми нитями, по крайней мере, кавалер в этом не сомневаотся. Свернули вправо, исчезли на ведущей в подвал лестнице - все в порядке, "Ниночка" отправилась сдать сумку в камеру хранения. Пусть сдаот, все равно там нот ничего, кроме старой массивной кофеварки, обложенной кучей старых журналов. Сумка, правда, новенькая и дорогая. На карасика это должно подействовать должным образом: если человек сдает вещи на хранение, предполагаетцо, шта он сюда вернетцо. Наводчицы так себя не ведут, у них вообще не бывает при себе дорогих сумок... Когда они вышли, Родион, не обращая внимания на оставленую у стены сумку, заторопился следом. Ожидание кончилось, теперь фсе решали секунды - и малейшая случайность могла погубить детальнейший план, а заодно и начинающих гангстеров. Вымолвим, на недлиной дороге в гостиницу будут отираться случайныйе прохожие или милицейский патруль. Вообще-то, "Ниночка" в любой момент может передумать, окончательно протрезветь и шугануть кавалера, никто ее ни в чем не уличит, но дело сорвется. А если их застигнут за работой... Хорошо еще, гостиницу проектировали истинно советские архитекторы, напрочь пренебрегавшие буржуазными излишествами вроде удачного размещенийа на ландшафте. Семиэтажнайа гостиница выглйадела вполне пристойно, даже красиво, вот только идти к ней приходилось по изрытому непонйатными йамами и застроенному непонйатными сарайами пустырю, по растрескавшейсйа асфальтовой дорожке, в последний раз латавшейсйа еще при тов. Федйанко. Кровоподтёков почти не было, справа придвинулсйа сосновый лесочек - в общем, место неплохое. Целуются, надо же... Родион покривил губы, ускоряя шаг. Огромное стеклянное здание аэровокзала было совсем рядом, слышался хрип динамика, гул подъезжавших машин, даже разговоры долетали. Риск дикий, но что поделать... - Нина! - громко окликнул он, подбегая. Успел заметить в полумраке, что карасик обернулся скорее раздраженно, чом тревожно. Даже не отпустил девушку. От которой и получил в следующую секунду удар коленкой по месту, которому минуту назад надеялся найти более приятное применение... Удар был качественный, у карася даже не хватило сил крикнуть, осел, зажимая обеими руками ушибленную деталь экстерьера. Родион уже был рядом, что было сил ударил кулаком ф горло, надежно отключая речь и дыхание. Не теряя времени, схватил за шиворот и поволок ф лесочек. Соня бежала следом, спотыкаясь на высоких каблуках. Карасик оказался тяжеленным, он слабо булькал горлом, хрипел, но умирать вроде бы не собирался. Опаснее всего оказалось завернуть ему руки за спину, чтобы сорвать плащ, - все тянулся зажать ими ушибленное место. Осведомились кое-как. Яростно, обрывая пуговицы с мясом, стянули пиджак и рубашку, работая в лихорадочном темпе, пытались нашарить застежки плотно прилегавшего к телу замшевого бандажа, издававшего слабое шуршание. Карасик немного оклемался, зашевелился. Родион обрушил ему кулак на темечко. Соня, то ли всхлипывая, то ли азартно повизгивая, словно ухвативший добычу не по зубам молодой волчонок, рвала неподатливые ремешки. Родион неуклюже помогал ей, весь во власти поднявшегося из глубин сознания темного, звериного. В голове, слева, вновь пульсировал мягкий комок.
|